Back in the USSR - страница 5

Рисунок Е. Горохова

Недалеко от Бродвея (А. С. Козлов и френд). Фото из архива А. Козлова

Зимой самым главным местом был каток „Динамо“. Именно этот каток, потому что там играл джаз. Я даже записался в какую-то спортивную секцию – только для того, чтобы иметь пропуск на каток. Мы выезжали при полном параде, как на танцы, – в костюмах и галстуках, только брюки иногда заправляли в красивые шерстяные носки. И с непокрытой головой. Удивительно, какие закаленные ребята!

У нас были высокие самодельные коньки, и когда все катались по кругу в одном направлении, мы ехали против течения, лавируя между парами в теплых костюмах и шапочках…

Вообще, стиляг было немного. И среди нас почти не было девушек. Требовалась особая смелость, чтобы стать стильной девочкой, „чувихой“, как мы их называли. Все школьницы и студентки были воспитаны в исключительно строгом духе, носили одинаковые косички и венчики, одинаковые темные платья с передниками, а у наших „чувих“ – короткая стрижка „венгерка“, туфли на каблуке, клетчатые юбки. Подозрения общественности шли далеко: вольная манера одежды предполагала, что девушка не дорожит своей „девичьей честью“. Реакция окружающих на нас всегда была очень активной, особенно в транспорте, когда мы ехали поодиночке к Броду. Едва я заходил в троллейбус, все тут же начинали меня обсуждать и осуждать: „Ишь, вырядился как петух“, „Не стыдно ли, молодой человек, ходить как попугай“, „Смотри, обезьяна какая“… Я стоял там весь красный. Но девочкам было еще хуже, представляю себе, какими комплиментами награждали их… Да, „чувих“ были буквально единицы, и в дансингах мы редко танцевали с девушками. Мы танцевали друг с другом».

Трудно представить себе степень одиночества стиляг, живи они в маленьких или даже средних городках. Поэтому, собственно, их там и не было. Помимо Москвы вся эта «плесень» завелась только в Ленинграде и нескольких городах с недавним «западным» прошлым – Таллине, Риге, Львове. Но никакого сообщества, да и просто мало-мальски тесных связей между стилягами разных городов не существовало. Поэтому даже манера одеваться была довольно разной: скажем, рижские стиляги, оккупировавшие приморский ресторан «Лидо», одевались не в пиджаки, а в спортивные, на молнии, куртки с большими накладными плечами и кепки с длинным козырьком… Страсть к музыке и танцам, однако, разделялась всеми «стильными» в равной степени.

Луи Армстронг

Формально стиляги не имели никакого отношения к року. Они слушали довольно архаичный джаз. Их музыкальными кумирами были Луи Армстронг, Дюк Эллингтон и в первую очередь Гленн Миллер, чья «Чаттануга Чу-Чу» считалась чем-то вроде гимна. Важнее другое: стиляги стали первой попыткой создания молодежной субкультуры, первой стайкой диковинных попугаев и обезьян, пожелавших отделиться от серого мира казенной обыденности. Стиляги искали не только развлечений. Важнейшим мотивом их деятельности была острая потребность в информации. «Холодная война» и «железный занавес» искусственно и жестко ограничили обмен культурными ценностями. Для современного мира, для такой развитой и урбанизованной страны, как СССР, это было неестественно, если не сказать дико. Тем более что «занавес» существовал не вечно. Сразу после войны страна была наводнена американскими и трофейными пластинками, в кинотеатрах шли фильмы с участием оркестров Гленна Миллера, Каунта Бейси («Серенада солнечной долины», «Штормовая погода») и европейской шлягер-музыкой 30‑х годов. Все это имело огромный успех; за два года целое поколение успело впитать в себя эти ритмы, этот стиль. А затем – речь Черчилля в Фултоне, атомный шантаж Гарри Трумэна, «занавес»… И, разумеется, борьба с «космополитизмом» и «низкопоклонничеством» во всех их «тлетворных» проявлениях: от кибернетики до саксофонов.