– Дома, да. В своей комнате. Мы с мужем…мы привязали его к кровати.
На том конце разразилась настоящая истерика.
– Я понял вас, Анжелика! Вы слышите? Давайте так: диктуйте ваш адрес, а я навещу вас послезавтра.
– Да? А вы сможете? То есть, я хотела сказать, вы приедете и что-то сделаете? Вы нам поможете?
– Бог поможет. Я приеду, держитесь и ничего не бойтесь – оно крепчает от страха людского.
– Поскорее, я прошу вас, сил уже никаких не осталось!
Женщина продиктовала свой адрес. Тихон нажал на отбой и глубоко вздохнул:
– Что, покой нам только снится? – весело спросил он вслух и тряхнул головой. – Неужели Еремей снова не согласиться?
***
На следующий день, Тихон Анатольевич пришел в церковь. Отец Еремей уже заканчивал службу. Только заметив его, приходской священник помрачнел. Они вышли во двор, и зашагали по скрипучему снегу.
– Когда ты угомонишься? – проговорил тучный Еремей. – Я говорил тебе, что это незаконно?
Тихон кивнул.
– А ты что?
– Двух чертей после того выгнал. Такого пинка им дал – ты б видел!
Священник перекрестился три раза, и прочел молитву:
– Тихон, Тихон! Боюсь я за душу твою. А если помрет, не дай Бог, кто из них? Тебя по судам затаскают. В колонии, с твоим здоровьем – билет в один конец!
Старик сощурился, глядя на золотые купола церкви. Еремей покачал головой. Прошло несколько минут, прежде чем молчание прервалось.
– Архиерей не даст своего одобрения. Он и раньше тебя недолюбливал, а теперь…
– Всех любить надо! – почему-то у Тихона Анатольевича было замечательное настроение. – А то ведь, несерьезно: этого люблю, того недолюбливаю. Он ведь понимает, что я делаю?
Еремей качнул окладистой бородой.
– Такие дела отлагательств не терпят. Архиерей, еще месяц будет все «за» и «против» взвешивать. Люди ведь, в самый последний момент со мной связываются. Если вообще какие-то меры принимают, – Тихон заложил руки за спину. – Есть тип людей, которые предпочитают не замечать, что происходит с их родным человеком, или близким другом. Мол, само пройдет! Представляешь? И человек этот погибает в страшных мучениях.
Снег искрился на солнце, слепя глаза. Они подошли к высоким резным воротам.
– По-христиански это?
– Все так, Тихон. Прав ты, конечно! – священник посмотрел ему в глаза. – Да и ты пойми: нет других, таких же, как ты. Шарлатанов – пруд пруди; настоящих профессионалов – днем с огнем. Да еще политика эта, не для людей вовсе, и бюрократия… сам понимаешь.
– Бывает такое, когда не просто сложно, а невозможно переносить процесс физически и психологически. Видел когда-нибудь беса, с тебя ростом?
Священнослужитель споткнулся на ровном месте. Большой крест на его груди звякнул цепочкой.
– Я их вижу, тварей этих. Говорил тебе, и повторю: мы не одни. И то, что ты там читаешь, в зале, имеет большую силу. Напиши архиерею задним числом, придумай что-нибудь.
– Посмотрим. Что еще с тобой, неугомонным делать? А сила молитвенного слова, и без твоего экзорцизма известна!
– Но, только я это использую, здесь и сейчас, и буду продолжать, пока живу. Люди слабы. Пороку легче поддаться, чем свет в себя впустить. Ты примешь исповедь?
Священник повернулся к нему:
– Я после твоих откровений, спать не могу целыми днями!
– Попробуй спать по ночам! – Тихон Анатольевич задорно подмигнул старому знакомому.
