– А ты лучше у Стряпухи спроси! – хихикнула из фургона сестра.
Слышавший этот разговор Коврига, сидевший на облучке, лишь покраснел от гнева, бросив через плечо назад испепеляющий взор на Эванса, который тут же поспешил отвернуться в сторону.
– Да, Офелия! – сплюнул на землю рогоносец муж, повернувшись к сидевшей рядом с ним бледной супруге. – Расскажи-ка нам, каков этот Змей-искуситель в постели?!
Издав горлом непонятный писк, Стряпуха поспешила скрыться в фургоне, не желая снова пробуждать мужнин гнев или стать причиной новых разборок между ним и горе-любовником.
– Ну а ты, засранец! – обратился к де Грею Коврига. – Что ты можешь сказать мне в своё оправдание, а?!
Смущённый таким пристальным вниманием к своей персоне Эванс заёрзал на сиденье, на всякий случай подозвав Сорбонну поближе.
– Не будь с нами Арнолиуса и твоей псины, – продолжает тем временем обманутый и оскорблённый муж. – Я бы давно тебе твоё хозяйство бы отрезал, паскудник!
– Не моя вина в том, что твоей жене не хватает ласки! – подал, наконец, голос менестрель, который несколько приободрился от близкого присутствия верной собаки. – Залазь к ней под подол почаще, и тогда не придётся бить любовников!
Слышавший всё это Арнолиус также хотел включиться в эту беседу, но кричать назад ему было лениво.
– Чем же тебя так наша коротконогая и мохноногая Стряпуха-то соблазнила?! – ухмыльнулся он мысленно, выпуская очередную струю дыма в воздух, а после заходясь в новом приступе кашля.
Именно этот вопрос вслух повторила и сама Лира, опустив при этом характеристики ножек бедной Офелии. Все с интересом уставились на де Грея, от которого ожидали ответа, но тот лишь растеряно пожал плечами, не зная, что и сказать. Он что-то пробубнил, промычал, шмыгнул носом и затих.
– Подонок! – заревел со своей телеги мрачный, как грозовая туча, Коврига. – Сказал хотя-бы, что она красивая! Мерзавец! Мало того, что опозорил её и меня, так ещё и теперь ничего внятного сказать не можешь! Да этот кобель даже троллиху оприходует, если случай подвернётся!
Пунцовый от стыда Эванс хотел было скрыться внутри повозки, передав управление кому-нибудь из товарищей, но Атос и Назин спали, укрывшись плащами, и беспокоить их он не решился. Первого будить было жалко из-за его увечья, а второго велел не беспокоить Арнолиус, поскольку назавтра автору было необходимо закончить последнюю пьесу, чтобы труппа успела её отрепетировать и начать показывать по прибытии в Белокамень.
– А ты чего так покраснел, дорогой? – усмехается Лира, наблюдая за цветовыми преображениями лица Змея. – Уж не переспал ли ты и с троллихой тоже?
– Было дело, – негромко ответил тот, кивая, и смущаясь ещё сильнее, после чего добавил, стараясь оправдаться. – По пьяни. И ради спасения жизни.
– Ну-ка, ну-ка! – оживилась девушка. – Расскажи-ка поподробнее!
– Я же говорил! – рявкнул со своей телеги Коврига. – Этому озабоченному плевать на размеры бабы, лишь бы живая была!
– Ну, у меня ещё и оргия с вампиршами как-то случилась! – тут же поспешил перевести внимание слушателей с неприглядной троллихи на более сексапильных особ Эванс.
– Твою ж дивизию! – поперхнулся Зингар. – Этот паскудник даже нежить трахает! Какой кошмар! Слушай ты, герой-любовник! Если ты мне жену троллиным триппером или какой гнилью с вампирш заразил – вот ей Богу, говорю, как на духу – убью тебя, и даже Арнолиус и псина твоя тебе не помогут!
