– Твой Мягкоступ сегодня меня здорово выручил в бою! – заметила Нира, на плечах которой устроился её удав, желавший согреться от ночного холода.
– Это он умеет! – кивнула сестра, любовно наглаживая своего ужинающего питомца по его волосатой головогруди.
– А вот и костёр готов! – улыбнулся Эванс, которому удалось, наконец, совладать с огнивом.
Все с удовольствием присели поближе к огню, и лишь Атос и Назин не спешили приближаться к остальным. Первый из-за своего увечья предпочитал не двигаться лишний раз, а полуэльф что-то писал в своём талмуде в свете фонаря, сидя на краю телеги.
– Эй, парни! – позвал их Эванс. – Айда к нам! Атос, тебе помочь?
– Лучше бы ты мне в бою помог! – хмыкнул тот. – Тогда бы, глядишь, и кости бы у меня остались целы!
Услышавшая это Вира лишь хмыкнула, поскольку всегда считала барда отъявленным трусом, и не понимала, что же такого в нём в своё время нашла Нира, решившая переспать с этим повесой.
– Опять, поди, отсиживался в фургоне?! – усмехнулся Роберт, презрительно щурясь в сторону де Грея.
– Я?! – деланно ужаснулся тот, после чего гордо выпятил свою грудь. – Да не престало мне прятаться перед лицом опасности! Я мужественно защищал нашего автора и благодетеля от опасностей и невзгод!
Тут он указал на полуэльфа, который насторожился, услышав, что про него завели разговор.
– Ведь так, Назин?! – тяжёлым взором пробуравил он полукровку.
О, как хотелось тому сказать и заявить всем во всеуслышание, как хвалёный Эванс де Грей визжал в фургоне наравне с ним самим, а потом и вовсе забился под лавку и позорно обмочился, когда по полю битвы прокатилась холодная волна могильного страха. Желание было таким мощным и настойчивым, что он едва не рассказал правды. Но терпеть потом от барда его колкости и зуботычины, которыми тот легко мог награждать Назина наедине, полуэльф не захотел, поэтому просто ограничился одним лишь кивком.
– И скольких же ты убил, герой?! – усмехнулся Роберт, в то время как Руперт с шумом пил из бочки-кружки, отчего вода немного пролилась великану на грудь.
– Ни одного! – так гордо заявил менестрель, словно сразил всех нападавших орков единолично. – Но даже при таком раскладе, я защитил более слабого и беспомощного! За меня снаружи фургона сражалась Сорбонна, разве этого было мало?!
– Трус! – презрительно фыркнул Роб, в то время как его брат отставил опустевшую бочку в сторону, скрипуче рыгнув.
Звук вышел таким резким и сильным, словно прозвучал небольшой взрыв, и это вызвало приступ небольшой паники в лагере караванщиков неподалёку, которые решили, что на них напали. Люди вскакивали с песка, выскакивали из палаток, и всё лишь для того, чтобы дозорные велели им успокоиться и возвращаться по местам.
– А сам-то скольких уничтожил? – поинтересовался у эттина де Грей. – Ах да! Можешь не отвечать! Я же вспомнил, что дальше дюжины ты считать не умеешь!
– А вот и умею! – оскорбился Руперт.
– Засранец! – оскалился Роберт.
– Так скольких ты уничтожил, а?! – усмехнулся Эванс. – Молчи, Руп! Дай брату сказать!
Это было самым настоящим вызовом, поскольку все и без того знали, что читать и считать умеет только Руперт, в то время как его брат не желал учиться этой науке, предпочитая этому праздность и обжорство.
– Ну, э-э-э, много! – ответил Роб, озадаченно почесав свой затылок. – Больше дюжины точно! Я не считал!
– Хорошо, – хитро улыбнулся ему де Грей. – Сколько пальцев я тебе показываю?
