Нищий поймал монетку, удивленно осмотрел ее, даже на зуб попробовал и прихмыкнул:
– Никогда таких не видел. И морда тут чья-то, не могу разобрать. Так о чем ты хотел попросить, мил человек?
Король решил взять, что называется, быка за рога – тьфу, опять этот бык!
– А знаешь ли ты вождя Караджорджу?
Нищий чуть не подскочил на месте:
– Да кто ж его не знает! В Радованье сегодня свадьба. Крестницу князя Смедеревского выдают за сына старосты местного. Так вот там и будет вождь наш, Караджорджа.
Король хмыкнул что-то одобрительное, но нищий и не думал униматься:
– А знаешь ли, уважаемый, кто таков Караджорджа? Знаешь, как он резал этих проклятых дахов[13]? Как нож режет каймак или мясо молодого ягненка. И было так везде, где появлялся он. Победа всегда была с ним. И под Иванковацем, и под Мишаром и Делиградом, и даже под Белградом. Не говоря уже о Шабце и Ужице…
– Ну мало ли… – возразил король невнятно.
– Ты это… не веришь, что ли? – калека вскочил на ноги, что ему было очень непросто проделать, и казалось, сейчас взорвется. – Да я сам там был! И видел все. Вот, смотри! Откуда, ты думаешь, этот шрам по всей голове? Это от ятагана турецкого, под Шабцем меня им рубанули. Так что и не думай сомневаться, мил человек.
– Прости, уважаемый, я и не думал.
Сомнения и впрямь не входили в замысел короля Александра. Буйство этого нищего, однако, имело и хорошие последствия. Внезапно прорезавшийся порыв патриотизма можно было использовать на благо. Бедной милой Сербии, разумеется.
– Раз ты такой патриот, то слушай, – сказал король нищему заговорщическим тоном. – Тебе я скажу, а другим нет. Не каждому такое скажешь.
Нищий кивнул головой и внимал всем своим существом.
– Дошли до меня слухи, – сказал король, – уж не буду говорить, откуда…
– Да уж вижу, что оттуда, – нищий показал пальцем вверх. – Ты ж из знатных, вон как чудно одет, и богато. Так теперь в Белграде носят?
– Именно так и носят. Но слушай. Стало мне известно, что на вождя нашего Караджорджу сегодня ночью будет покушение…
– Да кто же… – нищий, казалось, сейчас улетит на Луну, как герои романов Жюля Верна.
– Нашлись предатели. Гнилые люди всегда находятся.
– Да кто же они?!
– Князь Вуица…
– Так вот оно как… Да ты уверен ли, мил человек?
– Точные сведения. Точнее не бывает.
– Но как он решился? Он же кум вождю. Как можно пойти на такое? Это ж грех какой! Все равно, что брата своего убить.
– Ну, говорят, что и сам Караджорджа во время оно и отца своего порешил, и брата, за это его и прозвали Черным.
– Да ты не слушай бредни эти. Все бабские да турецкие выдумки. Никого он не убивал. А Черным его прозвали за чернявость да за то, что туркам много навредил. Турки его и нарекли так. Но Вуица! Что ж ему Милош посулил за это?
– Что посулил, не знаю. Ведаю только, что обещал Вуица Милошу голову Караджорджи, Милош собирается послать ее паше белградскому, а тот – султану…
– Ох ты ж… Вот ведь не было в Сербии случая, чтобы брат не предал брата, да не отослал его голову нехристям… А Милош-то, Милош! Иуда!
– Не время предаваться унынию! – подытожил король. – Мы должны предотвратить преступление, не дать свершиться несправедливости!
– Именно! Беги в Радованье, предупреди их!
– Эээ, не могу, любезный…
Король замялся. Он не знал, как объяснить этому припадочному, почему он не может никого предупредить. Что его никто не видит и не слышит, что он на самом деле – король Сербии инкогнито, живет сто лет спустя, а сюда переместился усилиями лондонских медиумов. Хорошее объяснение. Если бы кто-то еще утром сказал такое королю, он бы тут же отправил этого смельчака чистить свинарники за оскорбление величества. А вот же ж!
