Баллада о Топорове. Стихотворения, воспоминания, статьи - страница 15

– Сударь мой! – обращаясь ко мне, Топоров начинал неизменно так» «Сударь мой!» – Наши коммунары были люди с головой… Нас, конечно, считали «анархистами»… Глаза Топорова, подернутые дымкой, блеснули. – Приписывали и мне влияние, несколько раз снимали меня с работы… На мое место приехал молодой человек, совершенно невежественный, – учитель Кокорин Константин Петрович, его натравили на меня, он запретил читки: «Никакой Топоровщины!». Лишил меня пайка, а мы в коммуне все получали в натуре, купить было негде. Крестьяне тайно носили мне поесть. Придут, жалеют. А потом словно опомнились: «Что же это такое?!» Крестьяне написали письмо в крайком партии. Это, я вам скажу, поступок! Вот, сударь мой, что было-то…

…Надо отдавать себе отчет: в борьбе за идеалы столкновения неизбежны. На своем пути учитель встретил невежественных (или образованных) мещан, духовных скопцов, карьеристов, приспособленцев. И если Адриан Топоров сумел 12 лет продержаться в «Майском утре», а потом учить детей еще на Урале и под Москвой, то это говорит лишь о том, что мы имеем дело с настоящим бойцом, которого не способны вывести из строя никакие неблагоприятные обстоятельства.

Топоров выдержал. Почему? Потому что научился сам формировать вокруг себя среду, а не вертеться, подобно флюгеру. В этом смысле он и стал Учителем.

Удивительный человек! Когда ему исполнилось 80 лет, он начал бегать по системе Гилмора, трусцой. Я шел быстрым шагом по зимнему Николаеву, был крепкий мороз с ветром. Адриан Митрофанович в длинном стариковском пальто, в шапке с опущенными ушами, бежал легонько рядом и еще переговаривался со мной. Однако годы брали свое, и когда я еще раз к нему приехал, он уже не бегал, а разговаривал со мной, сидя на венском стуле, сложив покойно руки на груди. Он смотрел на меня и улыбался. Таким я его и оставил в памяти – под портретом Титова.

На вопрос мой о замыслах Топоров грустно отвечал:

– Личных творческих планов у меня нет никаких.

И кивнул на этажерку, где в папках хранились рукописи:

– Это бы показать свету. А потом… посмотри.

Прошло время. Топоров Молчал. Писем от него не было. Тревожные мысли приходили на ум, когда я вспоминал, сколько лет учителю.

И вдруг – послание, заканчивающееся словами:

Жив!

Он так и начал свое письмо:

Есть люди, сам факт существования которых вселяет в нас уверенность, служит источником силы и какой-то, моральной что ли, застрахованности: раз эти люди есть, значит, все будет хорошо.