Веер работал от рака. Один из игроков поднимал мяч с щебня и по команде «Рак!» имитировал захват. Далее мяч выкладывался и после подъёма шёл по построенному вееру на фланг либо в центр, где также происходила имитация захвата. Веер уже успел перекрыть несколько раз собой поле в длину, когда произошло принеприятнейшее событие. Знаток классической литературы в этом месте воскликнет: «К нам едет ревизор?!» Нет, ревизора даже не существовало. Так что ехать к нам он явно не смог бы. Над событием этим мог бы вдоволь посмеяться сам Чарли Чаплин, окажись он жив, настолько оно было сыграно чётко в стиле немых классических комедий, но в ту секунду смешно не было никому.
Яна только что «захватили», при этом у рака оказался Святослав Маркин. Ян, развернувшись лицом к капитану, выложил ему мяч и для чего‑то приподнял голову. «Флай‑хав» «станкиновцев» резко выкинул руки с мячом в сторону по дуге, направляя игровой снаряд дальше в край, тем самым наотмашь ударил «трёхчетвертного» руками в лицо. Звук столкновения оказался настолько громким, что был способен породить немую сцену, в которой капитан ошалело смотрел на своего товарища по команде, а Ян, закрыв лицо руками, медленно со стоном валился на щебёнку. К месту происшествия активно стягивались игроки, прибежал и тренер. Когда окрашенные красным ладони Яна покинули его лицо, «станкиновцам» предстало зрелище напрочь скошенного вбок носа.
– Надо вызвать скорую, – кратко отчеканил капитан, будто команду выплюнул.
– Да ладно, ха‑ха‑ха, – замахал руками находящийся в шоке Ян.
– Нет‑нет, Ян! – на все голоса говорили ребята, окружившие действующих лиц. – Там действительно совсем всё плохо! Скорую нужно! Срочно!
Ян немедленно сдался.
Белая карета с красным крестом подъехала непосредственно к тренировочному пространству. Врач, появившись из‑за отъезжающей двери автомобильного отсека, окинул стелившуюся перед ним поляну опытным взглядом и выдавил себе под нос:
– Да как вы тут вообще умудряетесь тренироваться?
Колёса вагона метро выбивали крещендо, разгоняясь на перегонах и вытанцовывая чечётку сумасшедшего, будто бы у танцоров подошвы горели. В тоннеле качало поперечным маятником, но, несмотря на маятник и усталость, сон не шёл. Сидения вагона были заняты практически на единицу, стоя ехали те же единицы пассажиров.
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Полянка», – проговорил звенящий женский голос где‑то у крыши транспортирующего пространства, и поезд, увеличивая скорость, укатил в тоннель.
Денис стоял, держась за блестящий, отполированный тысячами рук и перчаток поручень, сходившийся коромыслом над головой. Напротив молодого человека, привалившись спиной к двери вагона, аккурат под надписью «Не прислоняться», закрепил себя в тисках ограничивающих поверхностей Влад. Он крутил пальцами проводки́ наушников, оканчивающихся затычками для ушей, будто нервы успокаивал.
– Тебе до какой? – имея в виду конечный пункт назначения, поинтересовался старший из братьев‑схваточников.
– Я на «Бульвар Дмитрия Донского» еду, – ответил Денис.
– О, практически соседи. Мне до «Пражской».
Поезд, вагон, тоннель, – всё монотонно шумело, заставляя напрягать связки в попытках перекричать этот шум. Перекрикивать иногда получалось.
– Я район «Пражской» знаю, – самоуверенно заявил Денис и тут же добавил, – а там где?
– Улица Красного Маяка.
– Понятно.
