Баловство небес. Избранное - страница 5



Смешана горечь с любовью,
Я хочу заболеть, чтоб ты пришла
И склонилась у изголовья.
Я хочу заболеть, чтоб все доктора
От бессилья рыдали, как дети,
Если нет у нас завтра, пусть длится вчера
На все будущие столетья.
Я хочу, чтоб мосты не сгорали дотла
И разлуки не стали дольше,
Я хочу заболеть,
                          чтоб ты пришла
И не уходила больше.

Не со зла…

Отсекли на полуслове,
Оказалось не со зла.
Оборвали бестолково,
Просто так —
                       и все дела.
Оскорбили между прочим
Тоже, видно, не со зла,
И улыбка даже очень,
Очень вежлива была.
– Не со зла! —
                       кричали всем.
Не со зла…
Тогда зачем?

Маргарита

Кто ты,
                        во времени не изменчива,
Взглядом – девочка,
                        статью – женщина?
Что тебе в судьбах безродных талантов,
Клавиатуру для музыканта?
Кто ты,
                        для боли чужой сукровица,
Чья-то гадалка,
                        чья-то любовница,
Чья-то жена
                        или чья-то сиделка,
С ветки на ветку летящая белка?
Золушка жалованных, непризнанных…
«Много званных,
            да мало избранных».
Ты, проживающая в портретах,
Может и впрямь дорогая примета?
Не отрекись.
                        Ведь тебе открыта
Тайна Мастера,
                        Маргарита.

Поздняя осень

И жалобы всё больнее
Из выгоревших садов.
И слышится всё вернее
Проклятие холодов.
И заморозки в ресницах,
И солнце уже не в счёт.
Такая пора.
            Мне снится
Не та.
            И тебе не тот.
Оправдываться нет силы,
Распутица —
            час вранья.
И осень заголосила
Руладами воронья.

Провинция

Холодный дождь на улицах пустых,
Как будто вымер город.
                        Сплошь безлюдье.
В горшках засохли кактус и герань,
Двойные окна непрозрачно пыльны.
Здесь все часы —
                        песочные часы,
Осталась в них всего щепотка жизни,
И некому часы перевернуть.
Мы спим давно —
                               у нас не сон, а спячка.
В последний этот день, предзимний день
Мы превратились в голые деревья,
И каждый тихо плачет о своём.
О чём?
            О счастье, о тепле, о небе?
В который раз берусь за телефон,
Гудками, словно криком, рву пространство:
– Я из провинции!
                        Вы слышите меня?!
На том конце слова, как вспышки света:
                        «Ждите ответа…
                        ждите ответа…
                        ждите ответа…»

Рисунки гуашью

Крыши мокнут,
Крыши сохнут,
Крыши —
            серые полотна,
Нарисованные двери,
Нарисованные окна.
В окнах вечер,
Чёт и нечет:
Руки, жесты, тени, речи…
Нарисованные люди,
Нарисованные встречи.
Краски —
            страсти,
Краски —
            сласти,
В абрисе червовой масти.
Нарисованного сердца
Нарисованное счастье.

«Неужто так и присно и вовеки…»

Неужто так и присно и вовеки,
Чтоб доказать, что кровь красна —
                                   рвать вены?
Чтоб самоутвердиться,
                                   человеку
И ныне биться головой о стену?
Неужто усреднённость стала меркой,
Деля позор и славу без остатка,
За годом год —
                          примерка за примеркой,
Стих за стихом —
                          перчатка за перчаткой.
Но верю я и в случай, и в призванье,
Высокий труд не убоится смуты.
Из тысячи веков непониманья
Да сложится прозрения минута.

После праздника

Потухшие гирлянды,
Разбитые игрушки,
Растоптанные искры цветного конфетти,
Замолкнувшее эхо
Серебряной хлопушки,