Наташа, по-прежнему прикрытая лишь одеялом, стала беспомощно озираться по сторонам в поисках своей одежды.
– Шмотки ищешь? – спросил Иван и указал глазами направление. – Они в кресле, под покрывалом. Туфли, тоже где-то там.
Наташа нашла с его подачи свои вещи, натянула джинсы и блузку, встала на каблуки. Не обнаружив в пределах досягаемости зеркала, на ощупь привела в относительный порядок причёску, благо стрижка короткая, и буквально через пару минут готова была следовать куда-то, чтобы, как сказал Иван, посмотреть на обещанное кое-что. Он же, пока она одевалась, на скорую руку прибрался: отправил тарелки, чашки, вилки в кухонную раковину, протёр столешницу тряпкой и скомандовал:
– Пошли!
Они пересекли лофт по диагонали. Оказалось, что в самом дальнем правом углу имелась почти незаметная дверка, за которой начиналась винтовая лестница, ведущая вниз. Спуск много времени не занял. В отличие от облагороженного второго этажа, первый являл собой самый обыкновенный заводской цех, весьма условно разделённый сетчатыми перегородками на две части. Первая, меньшая и ближняя к лестнице, располагалась прямо напротив больших ворот, ведущих на улицу, и, по-видимому, использовалась в качестве гаража. Никакой машины там в данный момент не было, но места для неё было предостаточно. А ещё там стоял, поблёскивая хромированными деталями, чёрный мотоцикл. Кажется, это был пресловутый «Харлей-Девидсон». Впрочем, Наташа в нюансах не разбиралась, да и вообще к технике такого рода была более чем равнодушна.
– Твой? – лишь спросила она:
– Естественно, – проходя мимо и любовно огладив рукой кожаное сиденье, лаконично обронил Иван.
Вторая, большая, часть помещения была отведена под мастерскую. Центр её занимала массивная кузнечная печь. Рядом наковальня, рихтовочный стол с тисками и бак с водой для остужения заготовок. В левом углу большой ящик с углём. Вдоль стены тянулся ещё один металлический стол, на котором разложены были, кувалды, молотки поменьше, разнообразные клещи, зубила и множество ещё каких-то инструментов, предназначение которых Наташе было неизвестно. В правом углу покоилось нечто прикрытое брезентом – что именно непонятно, потому как оно было укрыто брезентом, – но куча образовалась внушительная. Надо же, действительно, кузня! Самая настоящая! Во всяком случае, так Наташа её себе и представляла.
– А почему здесь тихо, никого и печка не горит? – поинтересовалась она, впечатлённая увиденным.
– Печка называется горном, – снисходительно поправил её Иван. – Тихо и никого, потому что воскресенье. Это в будни здесь жизнь кипит, а суббота и воскресенье – выходные. Надо же когда-то отдыхать. Ковка, знаешь ли, – очень тяжёлый физический труд. Серёга, молотобоец мой, – ты б его видела: под два метра, косая сажень в плечах! – и то к концу недели выдыхается. Мне в этом смысле полегче – пудовой кувалдой махать не приходится, молотом поменьше работаю, – и всё равно выматываюсь страшно.
Наташа обратила внимание на несколько выстроившихся вдоль стены довольно длинных полуметровой высоты ажурных решёток, которые, по всей видимости, вскоре должны были стать единым целым. Украшавший их искусно изготовленный, застывший в металле цветочный орнамент состоял из сочетания розеток и причудливо закрученных стеблей. Вне всякого сомнения, такое мог изготовить только настоящий мастер своего дела.
