Психотерапевт выбрался из машины, поправил пиджак добротного серого костюма и выхватил с переднего сидения свой черный дипломат.
— Дарья Васильевна? — окинув девушку внимательным взглядом, заулыбался гость.
— Как вы догадались? — обхватив плечи руками, спросила она. Против воли принялась жадно изучать его. Седые волосы коротко острижены, невысокий рост и излишнюю худобу полностью компенсирует дорогой костюм и пальто. В окруженных сетью морщинок зеленых глазах мерцает неподдельный интерес.
— Глаза вас выдали. Их не спутать. У вашего отца был такой же пронзительно голубой цвет глаз, — усмехнулся он.
— Один ноль в вашу пользу. Цвет глаз действительно достался мне от отца. Добро пожаловать в дом Елены Ховански.
— Разве вы здесь гость?
Внутри что-то сжалось в тугую пружину. Подловил на слове, надо же. Кажется, с ним играть будет намного сложнее, чем с остальными светилами психологии, щедро оплачиваемыми Еленой.
— Да, гость. Кажется, загостилась, — Даша горько улыбнулась и пропустила психотерапевта в просторный холл. — Можем поработать в гостиной. Или в столовой. Дом прослушивается в любой точке, так что все равно, где мы с вами будем беседовать.
— Какой интересный выбор, — потер тщательно выбритый подбородок Глушко. — Что ж, раз нас будут слушать в любой точке этого похожего на музей роскошного дома, предлагаю вам выбрать место, которое нравится лично вам.
— Мне не нравится ни одна точка в этом доме, но как верно вы подметили про музей, — развеселилась Дарья. — Что ж, давайте пройдем в гостиную. Там есть, чем поразить ваше воображение.
И распахнула перед психотерапевтом украшенные мозаикой двойные двери.
Елена Ховански любила роскошь. Ей нравилось восхищать гостей интерьером и дорогостоящим убранством. Само собой, утонченный интерьер ее гостиной вобрал в себя всю респектабельность классического стиля. Богатая резьбой панелировка стен, шелковые обои и сложный многоуровневый потолок послужили шикарным фоном для изысканной мебели и были призваны поражать воображение гостей. Но центром вселенной Елены Ховански являлся широкий камин из белого мрамора. Им восхищались даже самые заядлые скептики.
Федор Глушко с интересом осмотрелся по сторонам.
— Как вам место у камина, Даша?
— Вполне уютно для безжизненного музея.
— Тогда поработаем в этой зоне. Говорят, камин вызывает ощущение гармонии, даже если в нем нет огня.
— Думаете, в этом музее роскоши может возникнуть ощущение гармонии?
— А вы представьте себе, что место у камина – это маленький остров покоя. На этом островке мы и проведем первую консультацию.
— Остров из мрамора – не самое уютное место на земле, но давайте попробуем.
Даша устроилась в небольшом кресле и внимательно наблюдала за тем, как психотерапевт выгладывает на журнальный столик свои принадлежности.
— Что вас беспокоит, Даша?
— Ничего.
— А почему ваша мачеха уговорила меня приехать?
— Потому что ей очень хочется, чтобы я перестала страдать по своему погибшему жениху.
— А вы страдаете?
Даша неопределенно пожала плечами.
— Каким словом вы бы охарактеризовали ваши чувства к нему сейчас?
— Надежда. Несбывшаяся надежда на счастье.
— Не хотите немного порисовать?
— Нет.
— А может, все же нарисуете свои чувства?
— Ладно. Вам надо отработать гонорар, а мне надо сделать нечто, доказывающее, что я стала чувствовать себя лучше. Я нарисую вам картинку.
Она потянулась за листом белой бумаги и придвинула к себе пачку цветных карандашей. Общаться с другом отца было труднее, чем с остальными мозгоправами. Ей не хотелось ему врать. Не хотелось выдумывать.
