– Вам-то смешно…
– Насторожились, прям как кошки мыша ловят. Николай припомнил умное словцо. Фелинология15, однако, сплошная…
– Ага, это они при Вас сидят тихо, а то, как те же кошки друг на друга шипят и фыркают, когда кто сколько весит, обсуждают. Даже чуть было до драки наманикюренными когтями не дошло, если б не я, точно бы морды друг другу расцарапали, пришлось вообще матюгом гаркнуть. Спасу просто нет…
Николай призадумался. Бардак надо было решительным образом пресекать, но запретить смотреть на стакан административными мерами – явно не выход, все равно будут пялиться. Тут ему кстати вспомнились гипсокартонные перегородки.
– Постараюсь к следующей смене разобраться – шепнул Старостенко.
– Николай Владимирович, Вы уж постарайтесь, очень прошу!
Николай повысив голос, дополнительно расспросил старшего про систему контроля доступа, хотя ему все уже было более-менее ясно. Успешно пройдя через стакан еще раз, он обратился к представителю фирмы.
– Уважаемый, Вам нужно к завтрашнему дню сделать так, чтобы показания весов за шлюзом были не видимыми. Делайте, что хотите – прячьте за гипсокартон, закрашивайте, просто отключайте табло, но сделать надо. Завтра приду, проверю.
– Сделаем. Разрешите поинтересоваться, чем вызвана просьба?
– Провоцированием напряженности и нездорового любопытства в женской части коллектива. Понятно?
Представитель фирмы слегка обалдел, но, видимо, быстро сообразил в чем дело и растерянно молчал, очевидно, не зная, как бы так продолжить разговор, чтоб не нарваться на большие, чем срочная доработка, неприятности. Так как в России, в отличие от Японии, молчание было знаком согласия, Николай удалился. По дороге в кабинет он решил зайти к Ростецкому и получить ответ на еще один вопрос, возникший в ходе знакомства с системой контроля доступа.
– Алексей, я вот хотел бы тебя порасспросить чуток – неужто ты настолько религиозен?
– Чем же вызван вопрос? – заулыбался Ростецкий. Уж не стаканом ли?
– Им самым. Как же это тебя так Бог бережет, что после крестного знамени ты не разу не застрял?
– Да я и сам не знаю, а Его спрашивать не тороплюсь как-то…
– Колись давай! Я-то, глядя на твою хитрую физиономию, сразу догадываюсь – неспроста все это.
– А разве вы, Ватсон, сами не догадались? Это ж элементарно – произнес Ростецкий голосом киношного Холмса.
– Ну и как же осенение крестным знаменем влияет на работу механизмов? Просьба с сугубо материалистической точки зрения.
– Вообще-то, есть высшие предначертания, в которые нам, смертным, не дано проникнуть – продолжил было с нарочито задумчивым видом дурачиться Ростецкий, но, заметив недовольную физиономию Николая, начал объяснять. Когда осеняешь себя крестным знаменем, волей-неволей становишься на середину весовой платформы и ровно. Без топтания туда-сюда и перемещения центра тяжести по весам.
– Давай-давай, развивай мысль.
– Короче, по моему скромному мнению, у них на весовых датчиках по краям платформы получается что-то типа «дребезга контактов», если находящийся внутри не стоит на месте. Вот стакан и проглюкивает.
– Да, это они долго будут искать…
– Могут и месяц-другой не найти…
– Ладно, спасибо за наводку – обрадовался Николай. Дам им еще денек-другой на поиск причины, потом подскажу, а то, когда народ застревает – это совсем не дело. Вот, кстати, ты мне и помог, спасибо.
– Да не за что, заходи, если что.
По дороге в кабинет Николай зашел к начальнику службы безопасности и рассказал ему о своих наблюдениях. История о весах, вызвавших брожение в женском коллективе, изрядно повеселила начальника. Он похвалил Старостенко, узнав о принятых мерах – начальник пообещал, что сам дополнительно поговорит с технической службой и скажет, чтобы они побыстрее решили вопрос с гипсокартоном.
