– Старший, обернись! Вот оно; вот то, чего мой народ был лишен долгие сотни лет!
Мастер повернулся неторопливо; только убедившись, что на полу истаяли последние искорки заемной жизни Боблы. Мана, которой она питалась последнюю половину жизни, и из которой, по сути, и состояла, вернулась в родную среду. Александру почему-то больше всего было жаль старуху именно поэтому – что долгие годы она жила, не имея никаких потребностей плоти; ни еды, ни сна, ни других телесных радостей и бед. Он представил себя на ее месте – через сотню, или даже тысячу лет, и содрогнулся – понял, что законы плана реальности мира Ваалдам вполне допускают это. А если не сопротивляться – то и заставят его последовать по этому пути.
Вот где была самая настоящая жизнь – это в лице Ильярриэля. Такого ликования, какое сейчас заполнило эльфа, Саша, пожалуй не видел еще никогда. А тот, мгновенно забыв об обиде на Старшего, на его невнимание в такой торжественный момент, только теперь потянул из-за спины длинный лук, уже готовый, чтобы наложить на него стрелу. И стрела появилась; в туле, но в единственном числе – словно это была драгоценность, рядом с которой не было места всем другим остроклювым сестрам.
Именно на нее в первую очередь и обратил внимание Мастер; не на то, с каким трепетом вынул ее из тула Ильярриэль, а на ману, что она несла с собой…
– Нет! – воскликнул себе и помощникам Мастер-артефактор, – в ней нет маны, кроме той, которую она вбирает и отдает обратно в пространство этого мира; зато есть готовность вобрать в себя силу… такую большую, что мне трудно представить ее размеры. Джесси, Умник, как это может быть?
Преодолев слабое препятствие в виде пальцев эльфа, Мастер поднес длинную стрелу к глазам. Она была изготовлена из дерева; Саша, дипломированный лесник, мог даже поклясться, что это самый обычный дуб. Но вот Руны, что покрывали всю ее поверхность, и даже внутренности… Они потрясали своей сложностью, красотой и… незавершенностью!
– Джесси, Умник – как это может быть? Вы видите это?!
– «Не только видим, Шеф. Пытаемся записать ее в памяти, и расшифровать. Хотя есть предположение, что последнее вряд ли удастся – при текущем Уровне Ментального, и Артефакторного мастерства Основного Носителя».
– Ну, и на этом спасибо. Главное – зафиксируйте все в памяти. А позже поработаем.
– «Шеф, есть одна зацепка».
– Слушаю, Умник.
– «Анализ объемной картинки Руны показывает, что это единое плетение. Один конец Руны закреплен на острие стрелы. Другой уходит… в никуда».
— Как в песне, – отреагировал Мастер: «Есть у революции начало, нет у революции конца».
Он повернулся к эльфу, на лицо которого по мере течения сверхбыстрого разговора Шефа со своими помощниками возвращалась почти детская обида – дали подержать в руках игрушку, и тут же отобрали. Александр поспешил вернуть стрелу новому хозяину Лука, со словами:
– Что же, друг Ильюша, боезапас у твоего костюма какой не солидный? Всего одна стрела!
– Этой стрелой можно убить бога! – торжественно заявил эльф, – во всем плане нет больше такого оружия!
Мастер вспомнил дикую боль в собственной ладони, что причинял истаивающий черный прут в номере трактира, и фигуру Аблиза, разрубаемого на куски, а потом превращавшегося в ничто, и заявил; почти так же торжественно:
– Ильярриэль! Говори только за себя… ну, за клан – если он даст тебе такие полномочия. А за весь план… я даже не могу представить, какие чудеса могут таиться в мирах. Да один наш Ваалдам чего стоит!
