– Как и сам вихрь, – отметил Александр, шагая по такой мягкой траве.
Тут не было однообразия строгого английского газона; взгляд останавливался на цветах, в основном мелких и неярких; попадались и крупные, спешащие поделиться своей дикой красотой. Саша не считал себя великим знатоком такой вот растительности. Деревья с кустарниками, особенно лесной зоны Российской Федерации – это да, пришлось в свое время даже гербарии собирать – и в летнем варианте, и в обезлиственном виде. Но даже он сейчас мог поклясться, что в здешнем «гербарии», цветущем и одуряюще пахнущим мириадами оттенков, и подсвеченном лучами восходящего солнца, не найдется ни одного растения, известного земным ботаникам.
– Вот еще работы Надьке прибавилось, – обратился он к… в-общем-то ни к кому.
Ответила же, как обычно, Джесси:
– «Да, Шеф. Особенно, когда сюда набегут дикие животные Равнин. Травоядные – чтобы пощипать травки, да потоптаться по ней, а хищники – чтобы залить кровью твой газон площадью 93600 квадратных метров. Извиняюсь, необходимо из этой площади вычесть площадь дорожек и искусственных водоемов».
– Да ладно, – великодушно махнул рукой Мастер; махнул, кстати, в сторону верхнего этажа трактира, в большом окне которого сейчас видел всех друзей, – а за подсказку про зверей спасибо. Вон – видите, вместе со всеми Малышка стоит?
– «Видим».
– А помните, как я говорил ей, что крестиком вышивать умею?
– «Помним, – за двоих ответила Джесси, – это был такой идиоматический оборот русского языка».
– «Вообще-то это была фраза из мультфильма про Простоквашино», – подсказал ей Умник.
– Так вот, продолжил Александр, – я действительно пробовал вышивать. Когда-то. Давно. Не очень-то классно получалось. А еще я пробовал вязать крючком. И сейчас продемонстрирую вам это свое мастерство. Джесси – оценивай Уровень.
Теперь Мастер стоял, вытянув вперед руки; лицом к зрителям, которых, если считать всех гоблинов, что нашли пристанище в трактире, набралось бы куда больше, чем мест в Большом театре. Вместо вязального крючка к Куполу, чуть сжавшемуся, словно от неясных предчувствий, потянулась длинная нить овеществленной маны. А по ней – новая, строго дозированная порция, несущая с собой Руну, какая уже присутствовала в Куполе; не одну тысячу лет. И эта мана сейчас сработала, как струйка воздуха, нагнетаемая в мыльный пузырь. Купол, который вряд ли кто когда-нибудь сравнивал с таким эфемерным созданием, готовым лопнуть в любое мгновение, начал расти – во все стороны. Но не рывками, не скачкообразно, а так незаметно даже для глаза, обладающего даром Видения, что сам Мастер понял, что его усилия не пропадают даром, когда защитный слой практически подступил к нему. Вот он скользнул сквозь человеческую плоть волной ласкового тепла; неудивительно – ведь в Куполе сейчас была и частичка его самого.
Наконец, Мастер зафиксировал точное попадание – границы двух окружностей диаметром в четыреста метров совпали; та, что образовывал при своем движении Купол, и черта, где буйство трав разбивалось о каменный поребрик, выросший за эти шестьдесят часов на полтора метра. Эта цифра, эти шестьдесят часов, которые для самого Шефа разбились на бесчисленные мгновения яростного противостояния стихии, прежде не вызывали никаких отрицательных эмоций. Теперь же что-то словно кольнуло в сердце. И он поспешил дальше, по незримой дуге, которую сам наметил ровно посреди широкой стометровой лужайки. На ходу он успел еще и заставить сползти, и стечь по каналу маны к нему зеркальный слой, наложенный на Купол; предварительно «отключил» то поле ужаса, что не пускало зверье в зону его экспериментов над всеми стихиями; потом…
