– Ну я ж точно в голову попал, – с обидой произнес Клюв. – Ранец даже кровью не забрызгало.
– Опомнись, боец! Мы не в родной части, и это не наказание, а тупое желание выжить. За точный выстрел по-прежнему хвалю. А теперь схватил вещмешок и бегоммм-арш!
Предчувствия сержанта не обманули. Не успели они толком отдышаться после бега, как послышалось тонкое жужжание резвых движков и в пределах видимости появилось полдюжины прыгунов. Около сорока минут они носились по равнине, то и дело подскакивая в воздух. Иногда какой-нибудь из них резко останавливался, и водитель что-то разглядывал на земле под колесами. Наибольший интерес у орочьих разведчиков вызывало место взрыва и прилегающая территория. Всего один раз прыгун оказался в пугающей близости от отряда землян. Пролетел в четырех метрах над распластавшимися бойцами, но водитель ничего не заметил. Хвала гению из ВПК, придумавшему нить-хамелеон! Не будь его – и пришлось бы всех орков перебить, тем самым вновь привлекая к себе повышенное внимание противника.
– Рядом с нами точно никого не было, – уверенно сообщил Мазёвый, когда прыгуны убрались восвояси. – Я ни одного подозрительного шороха не слышал. Думаю, они взрыв с большого расстояния через свои эхоловы засекли.
Безвкусные сверхпитательные сухари жевали молча и с похоронными выражениями на лицах. Марш-бросок в полной выкладке на пять км после шестнадцатичасового перехода – это маленький подвиг на пределе возможностей человеческого организма.
– Пока обойдемся без ободрина, – сказал сержант сразу по окончании ужина. Бойцы довольно заулыбались. Химия, прозванная солдатами ободрином, являлась мощным тоником продолжительного действия. Одна таблетка отбивала всякое желание спать на четыре-пять стандартных суток. Ободрин бойцы не любили. Удовольствия он не доставлял никакого, зато на шестой-седьмой день после приема начинался отходняк, по симптомам похожий на героиновую ломку. Помимо озверина и ободрина во вспомогательной походной аптечке находился концентрированный глютамин. Это вещество ускоряло вывод продуктов распада из мышечных тканей, или, проще говоря, способствовало скорейшему снятию усталости. Глютамин бойцы хрумкали, словно конфетки, на каждом привале. На вкус противно, зато полезно. Сержант продолжил: – Сегодня еще поспим, но караул будем нести по двое. Порядок для таких случаев обыкновенный. Если один караульный, измученный тяготами непосильной службы, начинает засыпать, второй наносит ему ободряющий удар в морду. Если засыпают оба, все дружно отправляемся на реинкарнацию с промежуточной остановкой в сортире храмовников-людоедов. Первым на дежурство заступаю я, как самый выносливый, и Кумар, как человек, не обремененный вещмешком в пятьдесят килограмм. Вопросы?
– А мне вас тоже ударить, если что? – серьезно спросил Кумар.
Приступ всеобщего истерического смеха длился около десяти минут.
6. Один вибратор на пятерых
Девять дней до краха Вселенной.
Время истекает.
В середине следующего дня они увидели нового крокодила с таким же ранцем.
– Что будем делать? – мрачно спросил Клюв, держа зверя на прицеле. – Прямо на нас прет. По запаху.
– Не стреляй пока, – сказал Мазёвый, также разглядывая зверя через оптику. – Я, кажись, понял, в чем фокус этих чемоданов. Детонатор настроен на их сердечный ритм или какой-то другой жизненный показатель. Стоит скотинке сдохнуть, как происходит взрыв.
