Глава 6.
Собака дает показания, или Обострение противоречий
Есть сведения, что человеческий взгляд «осязаем», то есть стоит нам на кого-нибудь уставиться, как наша жертва подсознательно забеспокоится и примется искать источник раздражения.
Вероятно, этот слабо изученный психологический феномен распространяется и на псов в башмаках.
Кобелек обернулся. Забеспокоился он или нет, Коля с Палванычем не поняли. Только собачий маршрут резко поменялся: пес покинул дорогу и зашагал в лес.
Дубовых срочно внес поправку в план операции «Ко мне, Муму!»:
– Вот, ектыш, и подкрались… К ноге, гаденыш!!!.. Лавочкин, фас! Э… фу, то есть отставить. Хватай его!
Результаты растерянности командования не заставили себя долго ждать: пес затопал бодрее, почти побежал.
Солдат спрыгнул с телеги и стартанул за кобельком. Тот оставил кокетство и припустил на всех четырех.
– Уйдет! – с жегловской интонацией прохрипел Палваныч. – Что же делать?.. О! Рядовой Аршкопф!
Черт возник прямо на телеге. Завизжал:
– По вашему приказанию прибыл!
– Схватить пса в обуви. – Прапорщик обозначил пальцем направление.
Аршкопф растворился.
В этот момент возле уха Дубовых неожиданно раздалось истошное ржание. Повозка остановилась и слегка продвинулась назад.
Палваныч схватился за сердце, ловя ртом воздух.
Тряхнуло.
Прапорщик оглянулся. Лошадь сидела на дороге, отчаянно вращая глазами и храпя. «Вылитая кошка, хоть и кобыла!» – не к месту ухмыльнулся Дубовых. Животное порывалось встать, но упершаяся в его грудь телега не позволяла.
Если рассуждать здраво, то серая в яблоках повела себя совершенно предсказуемо. Лошади боялись нечистой силы. Когда Аршкопф очутился перед кобылкой, она испугалась и попятилась. Результат был потрясающим.
Черт вновь возник в повозке. Теперь с лопоухим беглецом.
Лошадь почуяла рогатого, дернулась, однако лишь усугубила свое позорное и беззащитное положение. Смирилась.
– Лавочкин! Отставить погоню! – крикнул Палваныч.
Коля не успел далеко забежать. Он неспешно вернулся к телеге. Зрелище открывалось более чем сюрреалистическое: за повозкой – сидящая кобыла, в повозке – черт, конвоирующий пса в ботинках, да малиновый от гнева Дубовых. Нечистый беспрерывно чихал и старался держать пленного на удалении.
– Товарищ прапорщик! Может, отпустите беса? – спросил солдат.
– Верно… Вольно, Аршкопф, молодец… – тускло проговорил командир.
Нечистый сгинул. Лошадь облегченно встряхнула головой, словно сбрасывая наваждение.
– Зачем убегал? – спросил Коля пса.
– Боюсь я вашего общества, господа, – ответил кобелек.
– Почему?
– Ходят упорные слухи, что вы не жильцы на этом свете.
– Мертвяки?!
– Ну… – провыл пес. – Конечно, нет. Дни ваши сочтены, господа, вот я о чем. Вас ищут четыре всадника.
– Ага, – подал голос успокоившийся прапорщик. – Д’Артаньян и три, ядрена шпора, мушкетера…
– Не знаю таких. А четыре всадника – это маги-убийцы. И если их кто-то на вас натравил, то будьте спокойны, они свою работу выполнят.
– Спасибо, успокоил. – Палваныч заерзал.
Известие о неизвестных киллерах отодвинуло на второй план проблему со знаменем.
