– Где там? В семье должен быть хоть один взрослый человек!
– Да на карусели, – пояснил Сергей, как будто даже и удивляясь странной непонятливости жены.
– Ну, мало ребёнку. Он попросился… А я отошёл… На минуту… Ничего же не случиться! Что ты всё время… честное слово…
И отпил из стаканчика нагревшуюся уже (вот досада!) леденцового вкуса жидкость.
«Да, с минутой я, конечно, погорячился. Преувеличил слегка, прямо скажем…»
Сирень зашевелилась и рявкнула грозно:
– Чей ребёнок? Почему в третий раз без присмотра на карусель лезет? Вот же…
Ветви качнулись на поляну, весьма бесцеремонно волоча за собой слегка упирающегося мальчишку лет пяти, выбралась женщина с апоплексически-алым лицом и усталым (и отчасти дежурно-грозным) взглядом.
– Мне это надо? – спросила она сирень.
Та махнула в ответ серыми лепестками поздних, уходящих соцветий.
– На минуту? – переспросила Катя.
Сергей опустил голову. И вылил газировку в траву.
– Они? – спросила женщина с алым лицом.
Ребёнок уныло кивнул в ответ.
– Эх, Митя, – прошептал Сергей. – Договорились же, что возле будки ждать будешь. А сам…
– Я с тобой ещё поговорю! – пообещала ему Катя.
И протянула руку.
– Ребёнка верните родителям!
Женщина, выпустив митину руку, погрозила напоследок:
– Вот они, родители-то современные! Мы за своими детьми смотрели. Одних не бросали где попало! Время другое было, и порядка больше… Вот на работу-то вам, мамаша, написать надо, чтобы знали, как вы с ребёнком…
Остаток фразы она договаривала уже на обратном пути к площадке аттракционов, изрядно удалившись от супругов, посему окончание слов затерялось где-то в зарослях парковых кустов.
– А я не хотел ещё кататься, – сообщил Митя. – А Борька сказал, что слабо. А я ему говорю, чего слабо, ещё пойдём. А он…
«По острым иглам яркого огня!..» завопил динамик.
Воздушный змей взвился над верхушками деревьев и, подпрыгивая на упругой ветровой волне, поплыл, распустив бечёвочный хвост, в сторону пруда.
«Сейчас прощения будем просить» шепнул сыну Сергей.
Тот понимающе кивнул в ответ.
И бодро заголосил:
– Дорогая наша мама!..
– Да хватит вам! – прервала намечающийся концерт семейной самодеятельности мама.
И предложила:
– Пойдём на пруд сходим…
– На лодке кататься? – подхватил Сергей.
– Хоть и на лодке, – согласилась Катя. – Уж там вы точно под присмотром… Два горя луковых!
И вздохнула.
Ремень на запястье.
«Транс-Реалия – это особое состояние в мире бардо посмертного существования. Смерть наносит тяжкий удар по сознанию, стирает элементы личности, память, разбирает на кирпичики-первоосновы наше призрачное «Я». Но удар, даже самый сильный, не означает уничтожения.
Каждый кирпичик несёт в себе частицы вашего сознания, вашей самости. Главное же в том, что кирпичная кладка, если использовать строительную аналогию, разрушается не полностью.
Магические технологии, разработанные нашими специалистами, позволяют сохранить при переходе не просто некие куски личности, пусть даже и значительные, а полное и гармоничное сочленение основных блоков сознания некрона…»
«Кого?»
Гаснет свет. Светит красная лампа над дверью.
Оттого всё кажется тревожным, грозным, значительным.
И слова звучат величественно и значительно, будто рассказчик и впрямь вдохновлен и наполнен необыкновенной, с иной стороны, из астральной стороны изошедшей силой.
«Некрона. Так мы называет находящихся в бардо и сохранивших самость посланников, с которыми мы сохранили связь.
