Бархатный сезон - страница 4

Она с интересом посмотрела на вас и тихо спросила.

– Наверное, они думают, что они вечные?

Продолжая свой монолог, вы опять кивнули в сторону утесов.

– Может быть. Но, несмотря, на свою, казалось бы, внешнюю несокрушимость, и эти утесы тоже не вечны. Пройдет некоторое время, может быть миллион лет, а может быть намного меньше, и они рухнут вниз, на дно ущелья, и перекроют русло реки. Река поднимется и затопит долину. Образуется озеро, берега озера со временем заболотятся, появятся новые растения, новые птицы и животные, и все вокруг изменится до неузнаваемости. Нет, все имеет свой срок и ни что не вечно. Ни эти исполины, ни эти горы впереди. Ни что.

Она вновь посмотрела на вас и в глазах ее промелькнула тревога.

– Неужели совсем-совсем ничто в этом мире не вечно?

– Ничто, – утвердительно кивнув головой, вы некоторое время помолчали и затем продолжили, – Вечна лишь сама вечность. Она постоянна и несокрушима, а внутри нее, как будто бы безостановочно что-то бродит, как дрожжи. Там, внутри нее все движется, всё бурлит, все меняется. Там рождаются и умирают бактерии, рождаются и умирают люди, появляются и исчезают планеты, звезды, даже галактики. На смену одним, приходят другие. И так до бесконечности. В этом и есть сам смысл вечности – постоянное и безостановочное движение. И пока внутри нее будет двигаться, и бродить эта закваска, жизнь ни на миг не остановится.

Вы снова немного помолчали, всматриваясь в дорогу.

– Вот и мы тоже, живем лишь до тех пор, пока в нас еще играют, бродят эти дрожжи. Наша маленькая человеческая закваска. Все мы хотим жить долго и наслаждаться этой жизнью. А поэтому нам нужно заставлять эту закваску постоянно играть, чтобы не дать ей перебродить, не дать закиснуть. Нужно двигаться, нужно толкать себя вперед. Ставить себе цель, идти к ней, добиваться ее, и вновь выбирать новую, чтобы снова двигаться вперед, не останавливаясь ни на мгновенье. Только так. Нельзя расслабляться, нельзя говорить себе, что ты уже всего добился и теперь можешь успокоиться и наслаждаться жизнью. Нет. Всему завершенному суждено быть разрушенным. Успокоение – это смерть.

– И мы не остановимся никогда? – тихо спросила Она.

– Никогда, мы все время будем двигаться вперед, даже когда уйдем за Радугу.

– Взявшись за руки, мы уйдем за Радугу вместе, – Она посмотрела вам в глаза и в ее взгляде светилась бесконечная, и немного по-детски наивная любовь к вам.

Эту сказку о Радуге, вы сочинили для нее когда-то очень давно. Вы уже не помнили всех ее деталей, но смыл её, сводился к тому, что пройдя до конца свой земной путь, люди уходят за Радугу. И там, за Радугой для каждого из них начинается другая, новая жизнь, совсем не похожая на земную. И если два любящих человека, несмотря ни на что, смогут прожить свои жизни так, чтобы дойти до этой Радуги вместе, то пройдя под ней, и вступив в ту, другую жизнь, они вечно будут принадлежать друг другу и не расстанутся уже ни на миг.

Вы рассказали Ей эту сказку, и как ни странно, сами же поверили в это. Наверное, человек, каким бы он ни был, всегда будет верить во что-то красивое, доброе и чистое. Ведь все мы – всего лишь дети, И какими бы мы не были большими, взрослыми или даже старыми, мы всегда остаемся немного детьми.

Дальше ехали молча. Каждый думал о своем. Она передумывала сказанное вами, а вы размышляли над тем, стоило ли ей все это говорить. И в итоге пришли к выводу, что – да, стоило.