БАРmen - страница 18

Проблема была только в том, что она была сырая, и сначала я пробовал сушить её под кроватью на газете, она, сцуко, плохо сохла, а до отъезда оставалось всего 20 дней, и я взял у девочек маленький утюжок, и под видом проглаживания футболки, в конверте сушил траву. Схема была просто блестящая, с первой просушки убилось пол-отряда, кто-то истерично смеялся на кровати, кто-то бегал по комнате с простыней и кричал, что он бэтмен, все были в восторге и требовали ещё. Тогда я впервые почувствовал себя этаким крутым парнем, местным наркобароном, дело помню пошло хорошо, я единственный, кто курил сигареты Винстон, мог купить сразу 20 пачек сладкой кукурузы и имел непревзойдённый авторитет и надёжную крышу местных пацанов.

И всё было бы ничего, а мои планы уже были привезти побольше домой, какие фрукты, мама, – когда тут такой эффект и фантастический выхлоп по деньгам, но меня сгубило две вещи. Первое, что мой друг, стоящий на шухере у душевой, сбежал, увидев зам директора лагеря, а второе, это просто е@ический запах самой травы, который разносился по всей душевой.

– Ты чего это здесь делаешь? – строго спросила меня она, затягивая ноздрями палевный, ни с чем не сравнимый сладковатый запах марихуаны.

– Я футболку глажу, Марья Ивановна, – глупо улыбаясь, ответил я ей.

– Какую ещё футболку?! – заорала она мне в ответ, вынимая конверт с травой из под неё, – Живо к директору лагеря! – с дико вытаращенными глазами она побежала в сторону домика директора, держа перед собой мой конверт в руке.

Мне реально повезло, что она сразу не провела шмон у меня под кроватью, наверное эта мысль просто не могло прийти ей в голову, потому что там была целая развёрнутая газета, где в несколько рядов сохли целиком растения под названием «конопля». Объём там была весьма серьёзный, я готовил посылочку для Архангельска, и тогда у меня не было понимания, что за это могут посадить, да и было то мне всего 15 лет, а может уже тогда ко мне в гости приходил Амиго? Уже тогда меня часто тянуло на разные авантюры, мне нравилось дружить с плохими пацанами, и я получал огромное удовольствие от самого процесса.

Потом, спустя наверное полчаса, меня вызвали к директору, сидели взрослые со всех отрядов, воспитатели, руководство и охрана, мой конверт лежал на центральном столе перед директором.

– Ты знаешь, что это такое? – злобно спросила она меня и грозно посмотрела мне в глаза.

А вот тут помог Плакса.

– Нет, сказал я дрожащим голосом, и слёзы покатились у меня по щекам.

– Это наркотики, где ты их взял? – продолжала она свой допрос.

– Я не знаю, – захлёбываясь от слёз отвечал я ей, – Мне ребята местные дали, на машине подъезжали, когда мы арбузы собирали.

– Какие ребята, на какой машине? – продолжала она.

– Не знаю, на зелёной, – рыдая навзрыд отвечал я ей, глотая сопли и слёзы.

Думаю тогда мне можно было смело вручать Оскар за лучшую роль, поверили все, кто-то даже сказал директору, чтобы так не наседала на меня и была помягче. А я ещё ко всему прочему был в очках, что всегда внушало доверие и часто играло мне на руку в дальнейшем, этакий образ умного послушного мальчика, плюс за мной до этого случая косяков по поведению в лагере не было. Наоборот, я занял 2-е место по шахматам, 3-е место по настольному теннису, был всегда на хорошем счету, а тут такое ЧП общелагерного масштаба. Заставили писать покаянное письмо родителям, которое по итогу так и не дошло, я продал всё оптом в соседний отряд, накупил фруктов домой и каждый день рано утром в течении двух месяцев бегал проверять почтовый ящик, чтобы уничтожить его. Отец мне всегда говорил в детстве: «Сынок, всё, что угодно, только не наркотики!», а тут такая история, да в 15 то лет.