Потом мы вместе поехали к одной бабушке-знахарке в Красноборск, маленький посёлок в Архангельской области с её «раком», которого и не было по итогу, а была только, сука, грязная манипуляция и ещё не самая худшая, как оказалось позже. Бабушка эта запомнилась мне надолго, я то же решил к ней зайти, раз уж приехал. Обычная старая русская изба, проходишь через сени, всё чистенько, аккуратно, ничего лишнего, печь, в углах образа с иконами, горят свечи, запах ладана, как в православном храме, запомнились её ярко голубые глаза, цвета неба в солнечный погожий денёк, я даже не смог долго в них смотреть и уставился в пол, и то, что она шепталась с кем то всё время, как будто кто то стоял возле неё рядом.
– Где говорит радиацию то хапнул, сынок?
– Какую, радиацию, бабушка? -спрашиваю.
– Ладно почистим тебя сейчас! – ответила она мне, зажгла свечу и стала читать толи какие то заговоры, то ли молитву.
Через какое то время по приезду в город Ева сказала мне, что она беременна, и вот это было для меня реально как гром посреди ясного неба. К такому повороту сюжета я явно был не готов.
– Ты же говорила, что не можешь иметь детей?
– Я и думала, что не могу – пристально так и преданно глядя мне в глаза ответила она, – Ты же позаботишься о нашем малыше когда меня не станет, правда?
От этих слов мне стало не по себе, в голове уже промчались кадры её похорон, и я, стоящий с младенцем на руках у гроба, весь в слезах. Снял ей квартиру, в которой временами жил и сам, дела шли всё хуже, манечка дикими темпами превращалась в полноценную депрессуху, в которой уже рулил Унылый, и это были ночи без сна, вечное самокопание, почему и что делать, и самобичевание до самого утра. Грёбанный садист, он знал своё дело, он пытал меня каждый божий день и каждую ночь, превращая меня в какого то зомби, который ходит и ничего не понимает, я чувствовал себя, как движущийся трупак, полуразложившийся, и который должен вот-вот уже рассыпаться в прах, каждое движение давалось с трудом, я даже с кровати еле сползал временами. Временами я просто тупо лежал и целый день смотрел в потолок, выключив при этом телефон. А она медленно так и с наслаждением откусывала от меня по кусочку, съедала заживо, как Чёрная вдова своего уже не нужного самца.
Правильно говорят, что самые жестокие люди – это женщины и дети, и если вторые просто не ведают, что творят, то первые полностью осознают свои действия, и мало того, очень часто бывают конченными садистами и получают от этого адское удовольствие. Помню момент, когда она позвонила мне среди ночи, она любила это делать именно ночью, и говорит: «Ты знаешь, милый, я сейчас дома, лежу в тёплой ванной с пеной и собираюсь резать себе вены, прямо сейчас, мы с малышом звоним с тобой попрощаться, привези нам белые лилии на могилу, как я люблю» – и кладёт трубку. Сууукааа!!! Меня начинает трясти, как в лихорадке, я прыгаю за руль своей служебной машины, на просто дикой скорости, нарушая все возможные правила, подъезжаю к её дому, упорно и долго звоню в дверь, она не открывает, пинаю ногами и кулаками, ору, реакции ноль, набираю МЧС и кричу, что тут человек вскрывается, приезжают спасатели, и только когда они готовы были вскрывать дверь, она открывает её с лёгкими ранками на запястьях… занавес.
Моя израненная психика не выдерживала этого напряжения. Я потерял сон, сильно похудел, был всегда на взводе и по любому поводу срывался на людей, можно даже сказать, что временами я становился неадекватен, и только бутылка виски помогала мне забыться хоть на какое то время и погрузиться в чуткий и нервный сон алкоголика.
