– Твою мать, Ним, что ты делаешь?
– Простите, кэп. Здешние ткани довольно забавно пахнут, как будто они съедобные. Ваниль, клубника и что-то еще. Не могу понять, кажется какие-то феромоны.
– Ты хоть знаешь, чтО это за одежда? – Хамчи с закинутой на плечо пушкой запрыгнул на пружинистую супружескую кровать в атласных простынях и указал дулом под розовую ночнушку самки, где белели брендовые кружевные трусики, которыми Юля собиралась сделать сюрприз мужу, но ссора все испортила. – Понимаешь, что именно они этим прикрывают?
Нима снова стошнило прямо в открытый ящик комода. Остальные подождали, когда он придет в норму и с брезгливым оскалом на лицах изучали самца и самку в воздухе.
Парящая Юля закрыла глаза от стыда и бессилия. Муж готов был взорваться от ущемленной чести. Только бы не насиловали, только бы не насиловали, молили оба супруга в уме, не догадываясь, что думают об одном и том же.
Как только Ним пришел в себя, а случилось это секунд через пять-шесть, Зу велел опустить самку на кровать. Юля под дулом пушки Бо мягко опустилась в постель, но двигаться по-прежнему не могла и теперь хотела просто умереть потому, что была уверена, что сейчас ее начнут насиловать. Если бы она знала, что у чвокеров совершенно отсутствуют штуки, с помощью которых можно добывать сексуальное удовлетворение! Но, к сожалению, она об этом знать не могла, поэтому приходилось обращаться к Богу по сто раз в минуту, лишь бы он поскорей с этим закончил.
Ним достал из служебного рюкзака синюю пластинку лингвистической мембраны в прозрачной вакуумной упаковке, вскрыл ее зубами, после чего прилепил на лоб самки-говносракера. Затем чуть надавил мохнатой лапой на пластинку и подержал с усилием еще около минуты, пока сложная квази-нейронная структура поглощала волны речевых зон мозга Юли Барсуковой. Остальные молча ждали, оглядывались вокруг, щелкали языками, посвистывали и тыкали дулами пушек в незнакомые предметы.
– Готово!– наконец, объявил Ним и отклеил пластинку ото лба Барсуковой, затем разорвал ее на четыре неравные части и швырнул каждому чвокеру.
Парни привычно забросили куски жевательной мембраны в широкие зубастые рты, разжевали и проглотили.
– Ненавижу этот мир! – закричал тестовую фразу Ним и все чвокеры, включая Зу, грохнули дружным смехом от чужого непривычно-забавного языка.
– Груля сука! – проорал за ним Хамчи.
– Напиться и сдхонуть! – проорал Бо знаменитый лозунг межгалактических контрабандистов из сектора Вилки-18.
-Понимаешь нас? – мохнатая морда Нима нависла над головой обездвиженной самки и ощерила широченную зубастую пасть, изображая улыбку.
Юля Барсукова чуть качнула головой в попытке сделать кивок. Кажется, Бог есть и эти твари не собираются ее насиловать. Надо будет сходить в церковь. Если выживу, обязательно, пообещала она себе.
– Она понимает, кэп, – рутинно бросил Ним через плечо. – Коммуникация налажена, можем приступать к допросу.
– Опустите второго и снимите захват, – приказал Зу.
Пока Бо опускал на кровать самца в семейных трусах с цветочками, Хамчи нервно обратился к командиру:
– Кэп, я бы посоветовал не терять времени с этим дерьмом и поймать Грулю, пока у нее кукушку не сорвало. Если она начала метить территорию…
– Мы и так уже по уши в этом дерьме, – огрызнулся Зу, перебивая инженера-техника. – Тебе напомнить протокол? Ты сам сказал, оно сделало перекрестный укус, а это значит…
