Из последних сил надеясь, что браслет просто закатился за постамент, он сошёл с плит дорожки и обошёл две ближайшие статуи, практически уткнувшись носом в жухлую траву на газоне — браслета не было.
Он напрягал глаза так сильно, что они начали болеть, запах дыма становился всё сильнее, он ощущался во рту как вкус, горьковато-сладкий, немного древесный, немного медовый, как коньяк.
«Кстати, у меня есть. Вот и будет духам подарок. Чем богаты.»
Он не хотел в них верить, но не мог найти другого объяснения исчезновению браслета — они есть, и они над ним просто издеваются, из мести, от скуки, просто так, из природного сволочизма.
«Утром мать, в обед духи. Кто следующий? Вечером лично Золотой придёт меня пнуть?»
Что-то опять ударилось об его макушку, на этот раз крупное и тяжёлое, потом упало под ноги, какой-то комок из веток, он перевернул его носком ботинка и замер — гнездо. Давно пустое, но всё ещё крепкое, построенное качественно и прочно, устеленное изнутри серо-голубым тонким пухом.
«Скорлупы нет.»
Он смотрел на этот пух и пытался посчитать годы — то ли двадцать, то ли больше. Он почему-то постоянно забывал, сколько ему лет, с тех самых пор, как перестал их считать и заострять на них внимание. Последний день рождения он отмечал ещё при отце, двадцать один год — минимальный допустимый возраст коронации при отсутствии жены и при живом действующем короле.
«С тех пор прошло... сколько?»
Он не помнил, и не мог сосчитать, в голове как будто стоял тот же туман, который путал сухие ветки над головой, он не помнил цифры, зато отчётливо помнил эмоции — он маленький, он живёт в женском дворце при матери, он зол, он в ярости, он плачет и кричит, требуя того, что безотказная мать и всесильный отец дать ему не могут при всём желании, а он не желает слышать никаких оправданий, он желает требовать и получать желаемое мгновенно, максимум завтра.
«Начало долгого тернистого пути моей истории отказов.»
Он наклонился и взял гнездо в руку, оно оказалось совсем лёгким, и тем неожиданнее было получить им по голове так больно. Пух внутри оказался таким мягким на ощупь, что он тронул один раз и скорее убрал пальцы, как будто в этом доме не могло быть ничего настолько мягкого, просто не имело права быть.
«Они построили гнездо, улетели, а потом не смогли к нему вернуться. Потому что я на редкость мстительная сволочь, очевидно, с самого рождения.»
Одна проклятая птица вызвала в нём бурю возмущения, и он отомстил всем птицам в мире, потребовав закрыть для них дворец навсегда, немедленно. Дворец закрыли, но птиц никто об этом не предупредил.
«Такое гнездо за один день не построишь. И купить новое за одну ночь птицы тоже не смогут.»
Он держал его в руках и не знал, куда его теперь деть — гнездо было абсолютно бесполезно в доме, в котором не было птиц. Он понятия не имел, кто ставил тогда на стены экранирующее заклинание, и как его теперь снимать, и стоит ли, и не будет ли хуже. Первой мыслью было спросить у матери, но следом пришло осознание невероятной глупости этой идеи — она его с браслетом послала, если он придёт с гнездом, она просто ему в лицо рассмеётся.
Он подошёл к пустому постаменту и поставил гнездо на него.
