– Что за херня? – спросил я, уставившись на улыбающуюся неизвестно чему Юльку. – Ты че творишь?
– Наташка, это ты? – передразнила меня Юлька – пить меньше надо.
– Да ты что, за лоха меня держишь!? – заорал я, но осекся.
– А кто у нас одеяло ночью дернул? – спросила Наташка.
Так у нас с Юлькой и замутилось.
Мы встретились с ней через два дня, вернее не встретились, а она сама пришла ко мне в приемку. Был самый разгар рабочего дня. Посуда звенела, купюры шуршали, очередь, которой не видно было ни конца, ни края, злобно переругивалась.
– Я не вовремя? – спросила Юлька, оценив обстановку.
– Нормально. В это время всегда так – я подтолкнул ногой стоявший рядом со мной стул – Присаживайся.
Юлька присела.
– У тебя курить можно?
– Кури.
Она закурила, и все время пока я «раскидывал толпу», я чувствовал на себе ее улыбчивый изучающий взгляд. Очередь не уменьшалась, но я не унывал. Больше народа, больше денег (я хорошо усвоил уроки Грека.) Больше денег, веселее жизнь.
– А ты что, и грязную посуду принимаешь? – зажатой в пальцах сигаретой Юлька показала на отдельно стоящий ящик с посудой.
– Нет. Это нашего главбуха посуда, а с бухгалтерией я не ссорюсь. Потом попрошу кого-нибудь помыть.
Юлька поднялась со стула.
– Давай я помою, – неожиданно предложила она.
– Ты серьезно?
– А что такого?
– Уборщицу попрошу, она помоет.
– Без уборщицы обойдусь.
– Да брось ты.
– Вымою, тогда брошу. Принеси лучше воды и тряпку какую-нибудь.
– Ну смотри. Пять минут перерыв – обрадовал я очередь. – Пойду деньги разменяю.
– Ну, вот.
– Как всегда.
– Вечно у них денег нет.
– Да за водкой он побежал.
– Нет, баба к нему пришла.
– Это кто там вякает? – рявкнул я – сейчас вообще приемку закрою.
Реплики оборвались, воцарилась тишина, и лишь чей-то старческий голос примиряюще пролепетал:
– Иди, иди сынок, мы подождем.
Бунт был подавлен. Через пять минут перед Юлькой стояло ведро с водой, тряпка, бутылка пива и пачка Мальборо.
– Не передумала еще?
– Нет, иди открывай свою богадельню, а то уже в дверь барабанили.
Продолжив работать, я краем глаза наблюдал за Юлькой. Ничего не скажешь, девушка старалась. Вымыв очередную бутылку, она смотрела сквозь нее на свет, терла своим пальчиком бутылочные бока и, если извлекаемый звук ее удовлетворял, с улыбкой отставляла в сторону. Минут через сорок она закончила работу, и я, глядя на сверкающий бутылочный отряд, к ее достоинствам – веселая и компанейская, мысленно добавил: покладистая.
День закончился дракой. Для тех времен и для таких мест как приемка или пивнушка, явление частое и никого не удивляющее. Приемщики дрались со сдатчиками, водочники и пивники с покупателями, а объединившись, и те и другие дрались со шпаной, урками и прочими вымогателями. Существует ошибочное мнение, что барыга – это толстый, рыхлый пугливый мужичок, покрывающийся потом при виде всякого рода блатоты. Неправда это. Барыги из тринадцатого магазина были стройны, мускулисты и спортивны.
К тому же все до одного мало-мальски рубили в босяцких понятиях. Конечно, когда дело принимало серьезный оборот, привлекалась «крыша», но на моей памяти таких разборок не было, поэтому справлялись своими силами.
Я уже собирался закрывать приемку, когда в окошке появилась усатая морда какого-то мужика.
– Привет. – процедил он.
– Привет.
– Я тебе недавно бутылки сдавал.
– Ну и дальше.
– Ты мне денег недодал, – он назвал сумму.
– Это сегодня было?
