Она, пошатываясь, пересекла распивочную и уселась на лавку подле развалившегося в своем углу верзилы. Тот приоткрыл свинячьи глазки; толстые губы на обросшем щетиной лице сложились в улыбку. Джориан плелся следом, взывая:
– Прошу тебя, Ванора, будь благоразумна!
– Ой, да придержи язык! Надоел. – Она повернулась к вышибале: – Как твое имя, великан?
– М-м? Мое имя?
– Ага, красавчик. Твое имя.
– Босо, сын Трийса. Этот малый к тебе пристает?
– Не хочет неприятностей – отстанет.
– Ты кто будешь, малый?! – прорычал Босо, обращаясь к Джориану.
– Никко из Кортолии, ежели интересует. Эта дамочка пришла со мной, но она сама себе хозяйка. Ежели ты ей больше по нраву, я, может, и не одобрю ее вкуса, но выбору мешать не буду.
– Угу, – хрюкнул Босо и снова развалился в углу.
Но Ванору прорвало.
– Никакой он не Никко из Кортолии! – выкрикнула она. – Он Джориан, сын Эвора…
– Стоп! – снова раскрыв глаза и приосанившись, сказал Босо. – Я, кажется, догадываюсь. Ну-ка, ну-ка… – И он с подозрением прищурился. – Случаем, не Эвора-часовщика?
– Ага, он много чего рассказывал про папашу своего…
Взревев, Босо сорвался с места и принялся шарить под лавкой в поисках своей увесистой дубинки:
– Ты, значит, сын того, кто пустил меня по миру!
– Провалиться мне в сорок девять мальванских преисподних! Что ты мелешь?! – оторопело спросил Джориан, делая шаг назад и кладя руку на эфес.
Он попытался выхватить меч, но тот намертво засел в ножнах. Только сейчас Джориан вспомнил о проволоке, продетой сквозь чашку эфеса.
– Я был главным звонарем Оттомани, – орал Босо, – и неплохим, черт побери! Мы с подручными отбивали часы на башне ратуши: ни одного не пропустили. Двадцать лет назад… или десять? А, все равно… твой папаша-проходимец продал городскому совету водяные часы; их установили на башне, завертелись винтики-колесики – и пошло: бом-бом, бом-бом. С этих пор я пробавляюсь поденной работой – жизнь мне загубили! Не удалось родителю твоему блудливому печенки отбить, хоть на тебе отыграюсь!
– Босо! – строго вмешался Рюйс. – Веди себя прилично, коли не хочешь потерять работу, болван неотесанный!
– Засунь ее себе в задницу, хозяин! – рявкнул Босо и, потрясая колотушкой, шагнул к Джориану.
Джориан, который не мог вынуть Рандир из ножен, рывком стащил перевязь через голову и теперь обеими руками изо всех сил сжимал рукоятку зачехленного меча. Когда Босо, словно разъяренный гиппопотам с берегов Бхармы, шумно ринулся на врага, Джориан сделал ложный выпад, целясь ему в голову. Босо прикрылся дубинкой; Джориан тут же ткнул его в солнечное сплетение металлическим наконечником ножен.
– У-у-й! – скрючившись и невольно отступая, взвыл Босо.
Джориан и Босо были не в пример сильнее остальных посетителей, и те разбежались по углам, боясь попасть под горячую руку. Противники, бдительно следя друг за другом, нападали и отступали на пятачке между столами; проход был так узок, что не позволял кружить. Всякий раз, когда Босо пытался приблизиться и достать Джориана дубиной, наконечник ножен отбрасывал его назад.
Босо сделал решающий выпад; Джориан со всего маху съездил его по уху. Удар отбросил Босо в сторону, но верзила удержался на ногах. Маленькие глазки налились яростью, Босо шагнул вперед и нацелился свалить врага сокрушительным ударом справа.
Джориан отшатнулся, и дубинка просвистела мимо; ее увесистый набалдашник промелькнул на волосок от лица. От такого мощного промаха Босо немного занесло. Не давая ему опомниться, Джориан шагнул вперед и влево и наградил противника здоровенным пинком в спину, повыше правой почки. Босо боднул головой воздух и схватился за край стола, чтобы не упасть; в этот момент Джориан, оказавшись у него за спиной, накинул на верзилу петлю из своей перевязи. Он мигом затянул ремень на вышибаловой шее, закрутив его во всю силу могучих рук.
