Так что она довольно охотно откликалась на приглашение искупаться. Но ведь Татьяна не просто пользовалась предоставляемыми ей благами места, где жила Маша. За эти годы, которые, оказывается, прошли уже со дня первого знакомства не только Татьяны со Спутниками, но и с Машей (как время-то летит, Господи!), в жизни девушки произошли большие изменения: она вышла замуж и родила сына. К моменту, когда Татьяна смогла впервые расправить крылья и приобрести некую силу, сын Маши был уже крепким мальчуганом. И в один прекрасный день этот ребёнок дал Татьяне потрясающий совет. Татьяна никак не могла изменить, как настоятельно рекомендовали Спутники, кардинально собственную суть, то есть перенести акцент с земного на небесное. С тела на дух.
– А ты попробуй сердцем жить.
Татьяна удивилась безмерно: это каким же образом ребёнок оказался мудрее её, хотя она сама далеко не дура?! Её ошеломление осталось так надолго, что, пытаясь однажды выразить благодарность Богородице за очередную Её помощь, Татьяна попыталась раскрыть сердечную чакру (которая почему-то никак не открывалась). И, соответственно чувству благодарности, Татьяна сделала это так старательно и мощно, что её саму просто ослепил извергаемый из сердца свет. Вероятно, он ослепил не только Татьяну, но и Спутников, потому что прозвучал почти растерянный (!!!) вопрос:
– Ты что делаешь?
А потом, из этого света, из сердечного жара, Татьяна изваяла цветок и подарила его Богородице – а что ещё, кроме сердца, было у Татьяны, да кроме имени, которое напишут когда-нибудь на надгробном кресте?
Да, так о сыне Маши. Как-то этот удивительный ребёнок, тёзка собственного отца, неожиданного попросил:
– А ты могла бы быть моей бабушкой?
Татьяна удивилась: и дочерью, и сестрой, и матерью она оказалась совершенно никудышной. Впрочем, бабушкой родному внуку она тоже была не самой лучшей. Но лучше, наверное, хоть плохонькая бабушка, чем никакой. И Татьяна согласилась. А заодно, —
– … уж коль я оказалась бабушкой твоему сыну, – сказала она Маше, – остаётся и тебя назвать дочерью. Странно быть бабушкой, не будучи матерью, хотя бы названной, не правда ли? Как ты смотришь на это?
Маша подумала и по некотором размышлении согласилась. Татьяна не стала выяснять, потому ли согласилась, что её сын очень нуждался в бабушке (хотя матери часто делают для ребёнка многое из того, что для себя не сделали бы и за золотую гору!), то ли по другим причинам. Зато много раз ей приходилось краснеть: названной бабушкой она оказалась не лучше, чем обычной.
Зато названного внука она легко прокатила на крыльях вокруг Земли, а родной внук даже не подозревал о наличии у бабушки крыльев…
***
Работая в ином измерении, Татьяна позвала, чувствуя, что схватила слишком тяжёлую глыбу и не в состоянии сделать хотя бы ещё шаг:
– Помоги, Господи!
И опять её подхватила большая крепкая рука, в один миг перенесла к Солнцу, которое, чтобы помочь, само притянуло глыбу, просто выплывшую из занемевших рук Татьяны. Но вернуться к месту работ Татьяне не дали.
– Иди-ка сюда, – сказали ей.
И Татьяна увидела Бога-Отца. Сначала она оказалась перед момументальным возвышением, но хотя оно было выше уровня даже её глаз (виртуальных, имеется в виду), она почему-то не почувствовала никакого ущемления собственному чувству достоинства или же уничижения, как не чувствуешь его, стоя перед горной вершиной. Скорее – восхищение, восторг какой-то. Не понимая, где оказалась, Татьяна только открыла было рот спросить, зачем она здесь оказалась, что это за сооружение, как увидела Его, сидящего на Престоле. Подсознательно удивилась, что Он так разительно похож на образ, рисуемый в куполах церквей, но в этот же миг оказалась (не потеряв роста!) сидящей на Его колене, как ребёнок. И обнятой Им.
