Крепко стиснув оторопевшую невесту, Полина воспользовалась случаем и прошипела ей на ухо:
– Обидишь моего брата, вырву все волосы до единого.
На миг с лица невесты слетела улыбка, и на нем чуть было не проступила злобная гримаска. Однако Режи проявила чудеса выдержки и снова слащаво улыбнулась.
Рич же, дурень стоеросовый, кажется умилялся от вида их объятий.
Отойдя от этой парочки, Поля вместе с Еленкой и Савой обняла дедушку Лазара, маминого отца. Слава Единому, он все еще оставался крепким телом и духом, и продолжал руководить пограничной частью в Увеге. Круглощекая и добродушная бабушка Камилла, не по крови, но тоже как родная семье, гладила руку Рича, желая ему счастья с невестой. И вздыхала время от времени:
– Жаль, что Агап Фомич не дожил до такого счастья.
И Полина ее понимала. Дед Агап был самым добрым и замечательным лекарем. Он лечил Рича в детстве, когда тот из-за вэй-ранения не мог ходить. Относился как к внуку и всегда был самым дорогим членом семьи. Когда в один день его не стало, Полина не присутствовала на его похоронах. Она еще не умела хорошо закрываться от чужих эмоций и ярко чувствовала скорбь родных. Родители пожалели ее тогда и отправили дочь на пару седмиц в семью отцова друга, дяди Натана Караваева. Там ее всегда встречали с радостью две его дочери.
Тетя Ганна с мужем прибыли на помолвку без сыновей. Лука и Валентин не смогли приехать. Первый принял какой-то важный церковный сан и стал жутко занятым. А Валек в Оранске примкнул к группе копателей древностей и пропадал на раскопках в далекой Курганной степи.
В приглашённых состоял и знаменитый лекарь, он же вэйн и изобретатель Самсон Михайлович Карапутский. Под его началом и стажировался в лекарском вэйноцехе Рич. Этот седой маленького роста старик имел вид немного отстраненный, он словно и сейчас прибывал мыслями в расчетах. Сидя в плетеном кресле у самого края террасы Карапутский потягивал крепкую наливку из бокала и постукивал по нему узловатым пальцем.
Находились тут и те, кого Полина не знала ранее. Друзья Рича по исследовательскому делу и родня Устючки – чета родителей, тетка, сестры. В принципе семья как семья, старались вести себя прилично, и против них Полина ничего не имела. А то как восторженно ее младшие сестры разглядывали море, вызвало даже снисходительную улыбку.
В честь помолвки столы были расставлены под шатровым навесом на террасе, с которой открывался чудесный вид на лазурный залив. Море сонно двигалось в абсолютном штиле. Солнце полыхало в шатровых шпилях и рассыпало искры по водной глади, медленно клонясь к закату. Нанятые служки разносили бронзовые блюда с яствами. Играл нонет, непринужденная музыка лилась, как и вина. Гости поначалу сидевшие чинно, постепенно расслабились, насытились и разговорились.
Жаль батюшка опаздывал на помолвочный вечер. Он вызвал маму по вэйгласу и повинился. Его неожиданно пожелал видеть у себя министр по вэйбезопасности. Но все его ждали и дождались к середине празднества.
При виде полупрозрачной арки перехода, Еленка с Савчиком радостно пискнули. Хотели было сорваться с места, но заметили, что с отцом прибыли и какие-то неизвестные молодые люди при скипах, и повременили.
Полина потянула маму за рукав, когда та просила служек принести еще пару тарелок и столовые приборы.
– Мам, а что за вэйны пришли с папой?
– Не знаю, родная. Но полагаю кто-то с работы. У твоего отца много знакомых. М-м. Сейчас надо понять, куда их усадить. Эх, жаль, что твой отец переманил Наума в ССВ. Разленилась я уже при хорошем домосмотрителе, а теперь вот снова приходится вживаться в роль хозяйки.
