Нет, она не влюблена с головой в него пока. Но вдруг так и будет? Ведь можно погрезить?
***
Слава Единому, Илья Мостовцев не исчез из ее жизни, и знакомство продолжилось. В Крассбурге они виделись почти ежедневно. Парень остался вхож в их дом. Батюшка ничего не имел против, и Поля частенько выбиралась на прогулку с этим бравым вэйскадровцем. Они прогуливались в парке, катались на карусельных лошадках и на лодочках. И всяко Илья оказывался прост и открыт в общении, чем подкупал Полину. Он глядел мягко, угождал без лести. Его увлечение ею хорошо просматривалось и грело душу. Но две седмицы стремительно заканчивались, и Полина кусала губы от досады. Что не прошло незамеченным для мамы. Как-то, когда желанный ухажер, проводив ее до порога, покинул столичный особняк Невзоровых, мать поймала старшую дочь за поясок у уговорила присесть испить с ней смородинового чая в столовой.
– Как тебе печенья? Таисия испекла по новому рецепту Камиллы.
Поля надкусила румяный ароматный кругляш. Кухарка действительно постаралась. Лимонная цедра, корица, орешки, тесто песочное тает на языке. Все великолепно, но дочь лишь кивнула.
– Вкусно.
– Что-то ты моя дорогая в последние дни нос повесила? – от мамы ничего не скроешь.
– Ты ведь и так знаешь, – хмыкнула Полина, теребя бахрому шелковой скатерти под столешницей.
– Что, так парень понравился?
– Он замечательный. И самое главное, не притворяется, не лжет. Говорит то, что думает, – признала восхищенно Полина. – Мам, мне кажется, у нас с ним могло бы что-то получиться. Но вот только он ведь скоро уедет. А я останусь, – тяжёлый выдох сам вырвался из груди.
Удрученный вид дочери заставил матушку подсесть ближе к чаду и приобнять горемыку за плечи.
– Не печалься. Мы с папой подумаем, что можно сделать.
– Ты ему расскажешь? – в груди Полины затеплилась надежда.
– Я преподнесу вопрос немного иначе.
Мама хоть и пообещала, но Полина сомневалась в успехе. Знала, что у отца в последние годы не все ладно на службе. Он и раньше приходил домой в нелегких думах. А со дня Сотворения и вовсе стал возвращаться с работы чем-то серьезно встревоженным. Хотя не показывал вида. Маму ему удавалось обвести вокруг пальца. Она довольствовалась оправданием «устал немного, родная», но вот Полину с ее даром нет. Выдавать отца она не торопилась. Просто желала понять, что его гложет.
На следующий день, вернувшись домой после очередной практики, Поля первым делом направилась к батюшке в кабинет, но у двери вдруг замерла, понимая, что у отца вэй-говор. И неожиданно для себя решила подслушать.
– Истаял еще один этаж башни, Демьян Тимофеевич. Всего месяц прошел. Угасание ускорилось!
– Как узнали?
– Утром Степанов обнаружил.
– Что с фоном?
– Сразу еще на десять процентов просел источник у Студень-реки, и на пять сотых уменьшилась сила всех источников ближайших губерний.
– Драконья чешуя… – горечь в голосе отца насторожила Полю и сильно.
– Что делать, Демьян Тимофеевич? – тот, что говорил с отцом, пребывал в растерянности. – Скоро скрыть уже будет невозможно, почувствуют все.
– Фон продолжайте отслеживать, расширяйте оцепленную территорию. Всех одаренных продолжайте выдворять за пределы под благовидными предлогами, благо в тех краях их мало. Нам не нужна огласка, чем позже узнает свет, тем лучше.
Полина вошла в кабинет, когда облако говора схлопнулось. Отец стоял у окна в глубокой задумчивости, потирая пальцами переносицу. Заметив дочь, улыбнулся, но улыбка получилась грустной. На его красивой полной красок эмоциональной карте расширился темный сгусток тревоги, похожий на трещину. Сердце Полины екнуло.
