Ликующий крик изо рта вырвался сам, но кашель быстро погасил его. Парень содрал с пояса флягу с водой и впился в горлышко бутыли.
События недавнего прошлого заворошились в памяти. Много, очень много огня. Затем ярый шторм в ночи. Оцепеневшее от напряжения и озноба тело, дикое желание удержаться на драконе, который его нес на себе. Ослепленные молниями глаза, ливень и ветер, что били наотмашь. Ларец с бумагами…
Вем ощупал себя за пазухой: «Уф, на месте».
Но тут вспомнился миг, когда два увесистых мешка с золотом срываются в пасть водной стихии.
– Дракона мать! – прошипел с досадой. – Сдохшая ха-ши, – добавил на шуйском ругательство.
Лучше бы документы выронил. Плевать. Но деньги…
И что же дракон? На горизонте ящера не видно.
– Свалил. Я бы на его месте поступил бы так же.
Вытряхнув песок из туфель, снова их надел. Поправил набедренную портупею с пристегнутыми к ней кинжалом и дедовым скипом. Определив нужное направление, бодро зашагал вдоль полосы прибоя.
Но дракон-таки объявился. Спустя час пути вынырнул из моря с тюленем в пасти.
– Тварь чешуйчатая, – прорычал Вем, отчего-то мгновенно заводясь. – Я же снял с тебя побрякушку с рабским подчиняющим накладом, чего еще тебе надо?
Черный крылатый ящер выполз на берег, догладывая добычу. Сильный, жилистый, блестящий от стекающей с него воды. Песок под его лапами с шипением вдавливался, образуя следы-ямы.
На несколько мгновений двое уставились друг на друга с вызовом. Дракон пригнул голову и первым отвел взгляд. А потом спустил кожистое крыло, приглашая седока.
– Привык подчиняться? – процедил с презрением Вемовей. – Что ж. Ты упустил свой шанс вернуться.
Гортанный рык недовольства в ответ. Но крыло не сдвинулось с места, и Вем по нему взобрался на холку древнего, в седло. Рывок и стремительный полет. На этот раз без риска для жизни.
***
В особняке погасли огни в окнах, и Вем проник в дом, как в детстве, через кладовую. Снова чертыхнулся, угодив ногой в ведро и получив шваброй по подбородку. Тут все по-старому, разве что сад безобразно зарос. И, кажется, этими коридорами он шел миллион лет назад. Сейчас казалось Вему, что он сам древний старик, как и слуга, живущий за неприметной дверью коморки.
– Вемовей Павлович! Это вы, барин?
Служка сидел на койке в мятом исподнем и щурился при свете свечи. Собирался ко сну, да гость нагрянул.
– Я, Акоп.
– Единый милосердный! Очам своим не верю, – заохал, закряхтел старый. – Как вы изменились, барин. И на вашего прадедушку похожи стали…
– Как поживает семейка захватчиков? – сменил тему Вем.
– Эт вы про Авдотью с Сильвестром, чай? Да усе так же. Толича вот слыхал еще две манухактуры разорились. И продали половину земель. А сынки-то хорошо устроились. Старшого ажно в Вемовейское училище взяли. Средний в благочинном в столице учится. У него дару вэйновского колдовского, как у старшого нету. Младшой в помощниках писаря самого министру, и дар Вэи есть, но малый. На их устройства-то деньга с земель и пошла.
Вем презрительно фыркнул. Бездари. Когда-то он мечтал себе вернуть поместье. Но похоже скоро и возвращать будет нечего, кроме родового имени.
Старик продолжал лепетать уже то, что его мало интересовало.
– Ладно, спи. Я ненадолго здесь и уйду.
– В-вы хотите порешить хозяев во сне, ваше барство? – просипел старик, посерев лицом.
– Чушь не городи.
Он покинул каморку слуги. Акоп принялся отчаянно накладывать на себя святые знамения и шептать молитвы.
