Тем временем Трикси, застыв в нерешительности, продолжала молча смотреть на меня.
– Уходи, – кивнул я на дверь.
– Не могу, – покачала головой она. – Хозяйка узнает, и тогда…
– Смени работу, – сказал я. – Ты ведь понимаешь, что это только начало. Она и дальше будет тебя так использовать.
По бледным щекам Трикси покатились слезы.
– Не могу, – повторила она.
– Ты из сервов? Кабальная?
– Нет, – замотала головой она. – Просто в нынешние времена очень сложно найти работу. А у меня мамка болеет. Сестренки и братья малые вечно голодные. А у мадам Ришар еще терпимо.
– И сколько она тебе платит? – спросил я.
– Талер в месяц.
Я покачал головой. М-да, это еще меньше, чем зарабатывают младшие писари. И как она на талер умудряется кормить всю семью?
– Но это еще не все, – торопливо произнесла она. – Бывает, что кто-нибудь из постояльцев расщедрится и даст денежку за хорошо выполненную работу или поручение. Письмецо или записочку снести по адресу, одежду почистить или обувь, еду в номер доставить. Не все господа прибывают с личными слугами, как вы. На всё рук и времени не хватит. А я всегда готова. Вон и братьев меньших к этому приставила. А мадам Ришар закрывает на это глаза.
– Понятно, – задумчиво произнес я. – Семейный подряд, значит.
– Что? – переспросила Трикси.
– Не важно, – отмахнулся я и спросил: – Работу ты бросать не хочешь, хотя знаешь, что тебя ждет, как же тогда твой жених? Что он скажет, когда все узнает?
Трикси покачала головой.
– Патрик никогда ни о чем не узнает.
– Узнает, – сказал я. – Обязательно узнает.
– Даже если и так, – пожала плечами она. – К тому времени мы уже будем вместе. Мы уедем жить в другое место. У нас будет свое хозяйство, дети. Он хороший. Он меня простит и поймет.
Нет, Трикси, будь он хоть самым лучшим парнем в этом мире – все равно не простит и не поймет. И обиду затаит на всю жизнь. Но вслух я этого не сказал.
– Ладно, – вздохнул я. – Ни ты, ни я не хотим делать то, на чем активно настаивает мадам Ришар. Уйти прямо сейчас ты тоже не можешь. Твои предложения?
– Я могу помочь вам помыть голову, – тут же предложила Трикси. – Сделаю всё аккуратно, не касаясь раны. Мне уже приходилось ухаживать за ранеными.
– Принимается, – кивнул я.
Лицо Трикси мгновенно просияло.
– Спасибо, господин! – пискнула она и мгновенно забегала по комнате стаскивая к бадье все необходимое.
Уже через несколько минут повязка с моей головы была аккуратно снята, а волосы намылены какой-то темно-зеленой жижей, которая приятно пахла травами.
Наслаждаясь массажем головы, я прикрыл глаза и погрузился в воду по самый подбородок.
– Знаете господин, – услышал я задумчивый голос Трикси. – Я впервые вижу, чтобы раны так быстро затягивались. Глаз у меня наметан. Повидала всякого.
– Этому есть простое объяснение, – не открывая глаз, ответил я. – Господин Робер продал мне лечебную настойку из алого пустыша.
Я почувствовал, как вздрогнули пальцы Трикси.
– Она ведь невероятно дорогая!
– Вот-вот, – буркнул я. – Восемь крон содрал.
Трикси охнула. Но потом уже более спокойно произнесла:
– Зато вы живы.
– Не поспоришь, – сказал я и пожал плечами.
Закончив с моими волосами, Трикси вооружилась мочалкой и, плюхнув на нее небольшой сгусток травяного мыла, принялась натирать мою спину и плечи. Эта, несомненно, приятная опция в уговор не входила, но я сидел и помалкивал, при этом блаженно улыбаясь и ощущая мурашки по всему телу.
