От матери Ваньке достались глаза бойкие черные, больше ничего не выдавало тайны происхождения, и, если бы не россказни монастырские, никто бы не заподозрил в нем басурманских кровей. Мать его умерла от тяжелых родов. Ванька прибегал посидеть у ее могилы, да не могила даже это была, холмик за оградой кладбища. Некрещеной не могла она лежать там, где покоятся православные. Вчера с вечера забежал к маманьке, как чуял, что прощаться пришел надолго. Посидел на могилке, испросил благословления. Про отца своего Ванька знал даже меньше, чем про мать: то ли это был богатый купец, то ли казачий атаман, одним словом, знатный человек. Жаль, что помер где-то на чужбине и сына не увидел.
Про мать шептались между собой, Ванька слышал, но не понимал. Была она не из местных, из дальних. Красоты необыкновенной. А вот счастья Бог не дал. И здоровья не дал, зато Ваньке отсыпал его щедро, за троих. Хворь его обходила. Крепок был и силен пацаненок. В отца пошел. А может, просто так одарил Господь, чтобы не погибнуть сироте.
На рынке Ванька не задержался, только стащил немного еды, самую малость – силенок набраться перед дальней дорогой. На рынке можно было провести целый день, а можно и побольше. Это был целый мир, полный чудес, страхов и приключений. Полный манящих запахов, волнующих картин и обещающий море невероятных ощущений на языке и в желудке. Но Ваньке было сейчас не до гастрономического разнообразия и тем более не до созерцания экзотических красот. Впереди была самая важная, самая ответственная часть побега.
На пристани всегда были корабли, и большие, и малые, и богатые, и попроще. Нужно было выбрать самый знатный и попасть туда любой ценой. Ловкости Ваньке было не занимать, поэтому очень скоро он был уже на палубе, но и народ на корабле не лыком шит: его заметили.
– А ты откуда, хлопец? Как попал сюда? Что надо тебе?
Ванькино ухо в сильных, привыкших к тяжелой работе руках горело огнем.
– Пусти, дяденька, больно мне!
Сурового вида мужик, по виду не простой работяга, кто-то из главных, запросто мог вышвырнуть Ваньку на берег. Но у Ивана был план, и в него не входило долгое просиживание на берегу и растирание слез по чумазым щекам. Нужно быстро действовать быстро и наверняка.
– Я сирота, дяденька, мамка померла, батька помер. Я все умею, дяденька, грамоте обучен, считаю быстро, работать мастер. Не гони, Христа ради! Возьми с собой! – Ванька выдал сразу все то немногое, что мог сказать о себе, и слезой пацанячьей приправил для надежности.
– Грамоте, говоришь? Кто ж тебя выучил?
– Ухо отпусти, все расскажу! – от батьки достался Ване не только боевой характер и физическая сила, но и дар понимания ситуации и предчувствия направления ее развития. Он уже видел, что выиграл эту битву и корабль сдался ему за считаные секунды.
– Меня в монастыре воспитали. Я и читать, и писать умею. И цифры знаю. Я буду вам полезен, вот увидите. Я любую работу могу делать, – заявил он твердо, уже без слез и мольбы в голосе.
– Что ж в монастыре тебе не живется?
– Не живется, дяденька. Я на волю хочу. В мир.
Так Ванька попал на торговое судно. Не прошло и часа, как корабль отошел от берега и направился вверх по течению Волги. Здесь, на корабле, приобрел Иван не только богатый жизненный опыт, но и фамилией обзавелся. В монастыре-то он просто Ванькой был. Родных его не знали, а новую фамилию давать было пока без надобности.
