У меня вырвался стон. Либо я задаю неправильные вопросы, либо мне дают неправильные ответы.
– Куда ты меня ведёшь?
– Ты должен выйти из «Сито». Думаю, там тебя встретит ректор.
– Зачем?!
Глазьева покосилась на меня, сыграв бровью. Кажется, мои вопросы уже казались ей глупыми и начинали раздражать.
– Он же сказал, что ты должен добраться до Батона. Чего непонятного?
Я только округлил глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. Глазьева положила руку мне на плечо:
– Нюбс… Кхм, Гончар. Если ты не попадёшь сегодня в «Баттонскилл», с тобой что-то будет.
– Что?
– Ну, это явно не обнуление. В Самаре на тебя уже нападали, и даже здесь попытались увести серьёзные игроки. Думай сам.
Это она хорошо сказала. Думай сам…
– А где моя тётя?
– Тётя?
– Да, то письмо, которое достал этот… желтоглазый. Оно было у моей тёти.
– Ну, если твоя тётя нюбс, то скорее всего её обнулили, и она ничего не помнит, – она кивнула, – Правила Невмешательства.
Это принесло мне некоторое облегчение.
Наши шаги эхом отзывались от сводов подземелья, и казалось, длинному коридору нет конца. Я чуял, что скоро обрету долгожданную свободу, вот только это уже не доставляло столько радости – никто не собирался меня доставлять обратно в родной город.
Где меня выкинут?
В пещерах? В горах? В лесу?
Эти вопросы волновали меня, но спросил я совсем о другом:
– Кто такие нюбсы?
Глазьева нахмурилась, а потом со вздохом ответила:
– Знаешь, я с вами обычно много не общаюсь. Какой смысл, если всех обнуляем, и вы ничего не помните?
Она пригнулась, чтобы не вляпаться в плотную паутину, свисающую с потолка, потом продолжила.
– Нюбсы – это обычные люди. Раньше, до ввода игрового сленга, мы называли вас простачками.
– А игроки?
– А игроки – это необычные люди. Наделённые силой.
Я покосился на факел, под которым мы проходили. Он вдруг вспыхнул, заискрил, выплёвывая сгустки огня прямо на паутину рядом.
– То есть, вы все – маги?
– Ну, можешь и так называть.
Поток вопросов, крутившийся в моей голове, видимо, создал затор в голове, и я уже не знал, что спрашивать. Тем более, впереди показалась стена.
– А зачем вы скрываетесь?
– Ну, нюбс, это школьный курс… – Глазьева вздохнула, – Так, вот вход в катакомбы.
Она ткнула пальцем вперёд. Коридор здесь оканчивался стеной, в которой отлично проглядывался замурованный вход. Закрывался он монолитной каменной плитой.
Над входом покачивалось яркое пламя факелов, отбрасывающих зловещие тени. Не сразу я разглядел намалёванный знак на створке – череп и две косточки под ним.
– Туда увели практикантов на кач и сбор лута.
Она вытянула из-за пазухи небольшой листок, подошла, и прижала его ладонью к плите. Тот вспыхнул под её пальцами и осыпался тлеющими хлопьями.
Я не выдержал:
– Вот прямо как в игре, именно кач? И лут?
– Слушай, наши тоже привыкнуть не могут, но это самая успешная конспирация за всю историю, – Глазьева отошла от стены, – А когда создали онлайн-игры, то мы смогли регулировать систему.
Каждый мой вопрос создавал десять новых, но каменная плита вдруг поехала вверх, открывая кромешно чёрный вход, и мне стало страшно. Сколько я не лупил глаза, ничего не мог там разглядеть, тем более в нос пахнуло запахом сырости и крови.
Знак смерти уехал вверх вместе с плитой, но я-то отлично его помнил. Мне совсем не хотелось идти в эту темноту.
– А может, портал какой… – начал было я.
– Ты не бойся, там уже всё зачистили, следом пойдешь, – Глазьева достала смартфон, – Телефон у тебя есть?
