– Волнуются за нас, конечно. Вчера только весточку от мамы получила. Пишет, что у них там такой же кавардак: митинги, комитеты! Папа сильно болеет, а лекарств – дефицит. Травы пьют.
– Помоги Господь! Скорейшего выздоровления ему! – посочувствовала гостья. – А как у ребят дела? Успеваете ли, внученьки, в учебе?
– Все молодцы! Отметки хорошие, замечаний от учителей нет. Вот только чистописание у Надюши хромает, но мы и дома пишем с ней, занимаемся, – поделилась Наталья. – Девочки, вы уже можете и сами побеседовать с бабушкой! – с легким укором обратилась она к дочкам.
– Хорошо у нас дела, – отозвалась на это старшая Вера. – Хотя эту неделю мы дома сидели: папа запретил в гимназию ходить.
– Правильно! – одобрительно вставил свекор. – Вы девочки умненькие, нагоните по программе, а время сейчас действительно неспокойное, детям лучше дома посидеть.
– Это потому что свергнуты все угнетатели? – вдруг наивным голоском поинтересовалась Надя.
– Какие угнетатели?! – разом воскликнули взрослые и устремили взгляды на опешившую от такой реакции девочку.
– Не знаю, просто так старшеклассницы говорили, – пролепетала она, смущаясь, тихо.
– Вот, уже и детей втянули в политику! – возмутился старший полковник. – Ты, Наденька, не слушай разговоры других, а слушай отца с матерью! И ничего не бойтесь, детки, мы вас в обиду не дадим! Налей-ка нам, Наташа, наливочки! Выпьем за страну нашу российскую!
– Так, ребятня, поели? Марш в комнату! Нечего взрослые разговоры слушать! – не терпящим возражений тоном скомандовал хозяин, и те, схватив по пирожку напоследок, нехотя побрели в свою спальню.
– Что думаешь по поводу ареста царя? – без обиняков спросил Михаил у отца, когда дети скрылись за дверью, а женщины уединились для беседы в другой части кухни.
– Бога не боятся – вот что думаю! – резко высказался тот в ответ.
– Неужто показательно судить будут?
– Да кто его знает, что и как будет и, главное, что из этого выйдет! – обреченно махнул рукой Михаил Семенович. – Скорее всего, хотят судить всенародно и рвать на части вместе с императрицей, иначе дали бы им возможность тихо уехать за границу: Англия же сразу согласилась принять членов царской семьи!
– Может, всё-таки побоятся, дерзость-то какая! Та же Антанта может попытаться защитить свергнутого, но законного государя новой войной.
– Лучше бы так, – задумчиво вздохнул старший Каргополов. – Завтра на «празднике Свободы», поди, будут продолжать нагнетать ненависть к императору с семьей. Глупость, конечно, какая-то с этим праздником! Не успели еще ничего толком сделать в этом Временном правительстве, зато новый общегосударственный праздник устраиваем! Все казаки согласились участвовать в этом «празднике Свободы», а по мне так – пире во время чумы?!
– Приказа сверху и примера Могилёва вполне достаточно, чтобы поддержать специальное массовое мероприятие по зарядке народа оптимизмом в ожидании светлых демократических свобод. Да и большинство в дивизионе открыто поддерживает революцию, остальные же осторожничают, как, впрочем, и я сам, – ответил младший.
– Что известно по Могилёву?
– Тишина пока. В Иркутске рассматривают его объяснительные, ждём, – грустно ответил новоиспеченный командующий. – Хотя, мне кажется, всем уже очевидно, что в Красноярск Могилёва не вернут, сошлют от греха подальше.
– Кого на свое место командира поставил?
– Александра Сотникова. Хорунжий моей сотни: образованный, с лидерскими качествами. Не так давно служит в дивизионе, но показал себя как достойный офицер и человек.
