Батюшка-гром - страница 4

О военных годах отец Нифонт рассказывал своим духовным чадам: «На фронт ушёл в 1943 году. В полку был со своими семью классами самым грамотным. Я один год приписал, чтобы уйти на войну. В действующей армии находился на Западном Фронте в 16-м отделении тяжелой минометной бригады. Был смирным, исполнительным – это меня и подвело. Там было очень и очень строгое отношение к верующим. Никаких нательных крестиков, никаких молитв! При первом построении ротный потребовал: «Бывшие на оккупированной территории, дети «врагов народа» – шаг вперёд». Я шагнул. Один. Ко мне подошёл командир и спросил: «В чём дело»? Наверное, он испугался. Ведь всех нас проверяли до него. Я признался, что может, завтра в бою убьют, а я обманывал людей – родители мои раскулаченные, и я с ними сидел на Соловках. Он мне так тихо и строго сказал: «Запомни: какой ты кулак? Ты – мальчишка! И нигде ты не был, нигде не сидел, а родителей своих не помнишь». [20, 53]

Рядовой Павел Санталов, 1945 г.

Там же у меня произошла встреча с одним солдатом, который, когда услышал мою фамилию, подошёл и спросил, не Михаилом ли зовут моего отца? Оказалось, он был охранником в том лагере, где сидел отец. Он рассказал мне о последних днях папы следующее: «Наверное, отец твой был бы священником. Хотя мы все знали, что он из простых мужиков. Даже в условиях лагеря он молился и постился. При его высоком росте он весил всего… 48 кг. И ты знаешь, как он тебя, Павел, любил. Я завидовал, что у какого-то Пашки есть такой отец, который постоянно вспоминает о своём сыне и молится о нём». Когда посадили его в последний раз, то через какое-то время к нам пришёл сосед и признался, что это он Мишку предал. А пришёл к нам с покаянием, потому что сон увидел: мой отец Царствие Небесное получил. Видел его в золоченом одеянии в окружении ангелов, примерно такой же сон про отца и сестра Раиса видела. Среди ужасов войны душа моя особенно жаждала уединенной молитвы, я знал наизусть многие молитвы, несколько акафистов. Что делал? Залезал в свободное время под нары и там молился. Потом ко мне примкнуло ещё несколько солдат. Нас обвинили в заговоре. Потребовали снять крестики. Я отказался, потому что без Креста мы не христиане, мы не члены Божии. Ведь на Кресте совершилась победа над дьяволом, разрушены его козни и сокрушены врата ада. С первых времен христианства ношение креста Христова на шее является видимым знаком принадлежности ко Христу и Его Церкви. В молитве на освящение нательного креста утверждается: «Да будет оно всякому, на себе носящему, защищение и соблюдение от всякого зла, души и телу спасительное, и в умножение в нем духовных даров и христианских добродетелей, да будет исполнено оно силы и крепости к прогнанию и разорению всяких дьявольских козней, в защищение души и тела от лица врагов видимых и невидимых, и от всякого зла». «Пригвоздивший ко кресту дерзновенный адамов грех, Он разодрал и согрешений наше рукописание» (Кол. 2:14).

Я им заявил, что я верую не только в Иисуса Христа, но верю царям нашим православным: Николаю I, Николаю II. А вам, коммунистам, не верю. Приговорили меня к расстрелу. Я радовался: «Мама узнает, что за Христа пострадал». Не знаю почему, но в последний момент расстрел отменили. Скорее всего, меня просто пугали. Командир сказал: «Пусть остается. Будет за меня молиться». В части меня «попом» называли. Уважали очень, завидовали: не побоялся даже смерти – остался с крестом. Мне многое доверяли. Часто в разведку ходил. Часто выдвигали на передний план, где я в окопе сидел со стереотрубой и вёл корректировку огня. Один раз меня немецкий снайпер выследил… Господь спас. В момент его выстрела я присел, и пуля попала в стереотрубу, прямо возлеокуляра, в который я только что смотрел.