– Хозяин заболел. Сказал, что ты должен его сегодня принять. Давай, иди.
– Машина хоть готова?
– Служебная машина у хозяина на даче. Езжай на автобусе.
Опять остановка, долгое ожидание автобуса и ещё более долгая дорога к неизвестному детскому саду. Начальник Моти приказал не вмешиваться в проектирование и строительство этого объекта. Порсусукиф иногда лично курировал объекты. Когда строительство завершалось, у него появлялась либо новая машина, либо новая квартира. Мотя ничего не знал о его объектах, как и о том, на который ехал.
Поездка длилась два часа. В салоне уже никого не было. Только Мотя и водитель, разговаривающий с радио.
– Что там у нас? – приговаривал он, прибавляя громкость радиоприёмника.
«Членами ЦИРК было утверждено право последнего голоса. Согласно этому закону, местные жители, умершие не позднее сорока дней до начала выборов, смогут принять участие в голосовании. В ЦИРК сообщили: „Их тела будут помещаться на вращающийся стол, а затем раскручиваться. Фотография кандидата, рядом с которой остановится голова усопшего, будет считаться его выбором“. Процедура последнего голоса будет реализована в закрытом режиме. Право последнего голоса прокомментировал глава ассоциации независимого демократического общества наблюдателей».
«Вот запад. Давайте не будем забывать, что запад – не просто запад. Как когда-то выразился профессор Шмонькис: „ЗАПАД – это заграничный альянс, противодействующий абсолютной демократии“».
«Стоит отметить, что сегодня учёные говорят о противодействии авторитарной демократии, а не абсолютной».
«Спорить я с вами не буду. Не стану очернять память о профессоре Шмонькисе. Но, по моему мнению, этот во всех смыслах великий учёный ответил бы гениально и просто. Он бы сказал, что авторитарная демократия – это абсолютная демократия».
«Действительно гениально».
«Поэтому и последнее право голоса, и дополнительные голоса для беременных женщин, и даже право голосовать, которым наделены служебные собаки, – всё это очередное доказательство того, что в нашей стране царит не просто какая-то демократия, вроде западной. У нас – СУПЕРДЕМОКРАТИЯ! Абсолютная демократия!»
Водитель автобуса с одобрением кивнул и добавил:
– Всё правильно говорит, супердемократия.
«Хочу подчеркнуть, что абсолютная демократия даёт нам право унижать меньшинства и разного рода неправильных людей. Это им нужна любовь, свобода слова и честные выборы. У нас тоже есть такие, как они, любители запретной любви, их не более двух процентов. Те самые два процента дерьма, которые постоянно воду мутят. Остальным же нашим людям, а именно достопочтенным ПЛЕБС, нужны ВОР и ЧЛЕН. Они ведут нас в правильном направлении, а последнее право голоса тому доказательство».
«Трудно не согласиться».
«А ещё я хочу обратиться к этим самым двум процентам. Много лет назад мы разбили экстремистское формирование, выдающее себя за активистов, борющихся с коррупцией. Мы посадили главного террориста в тюрьму и запретили называть его фамилию вслух. Мы запретили ему называть его имя. Любой, кто посмеет противостоять нам и будет потакать западу, последует за ним. Мы можем отнять у террористов всё, даже их фамилии. В этом и есть суть абсолютной демократии».
Добравшись до места, Мотя был удивлён, увидев огромное трёхэтажное здание с неоновой вывеской «ДетСад». Оказавшись внутри, Мотя понял, что это не детский сад, а торговый центр. В разные бутики завозили товар и готовились к открытию, хотя здание даже не было сдано в эксплуатацию.
