– Что ж, женатому и посмеяться нельзя? – спросил я, не переставая хохотать.
Ревности Зигалит я не боюсь, а вот Арика злить мне не хотелось. Потому я поднялся со скамьи, намереваясь выйти и встретить брата, а не сидеть рядом с его драгоценной возлюбленной. Но она сама подскочила первой, услышав, что он здесь, и побежала навстречу.
– Что говоришь-то, Зигалит? – негромко сказал я жене. – Зачем на дурное намекаешь?
– Чи-иво и намека-ать, када тебе тут как мё-одом нама-азано. Што она тебе-е? Краше и милее меня-а?
Я приобнял жену за полные плечи и соврал:
– Милее тебя, никого во всем свете нет.
– Во-от, то-то же! – фыркнула Зигалит, капризно сбрасывая мою руку. Вообще говоря, у меня не было ещё такой немилой жены. Впервые я так нехорошо ошибся…
Мы вышли с Зигалит из-за домика Аяи и увидели их двоих, обнимающимися посреди двора, удивляя челядь.
– Ишь ты вить, обла-апились… я уж дума-ала, што врёте, што эта-а ево жена, думала, не себе ли ты её придержива-ашь. Наро-ошно им прикры-ывшись, – Зигалит, прищурившись, посмотрела на меня, будто раскрыла мои тайные мысли.
Я лишь сокрушенно покачал головой. Зигалит взяла за привычку называть Аяю «эта», но сама Аяя не замечала все эти способы унизить и задеть её. И Арику не рассказывала, похоже, что Зигалит не слишком привечает её, или, в самом деле, не замечала, считая её слишком низкой для того, чтобы сердце тратить на обиды. Арик же, уважая в Зигалит мою жену, неизменно привозил ей самые разные подарки, вот и сегодня, оказалось, привёз гостинцев из Кеми, украшений богатых, чтобы задобрить её алчное сердце.
Позднее, за ужином, Арик рассказал, что Вералга, похоже, скоро замуж за Викола пойдёт.
– Глядишь, ещё детей народят, – усмехнулся Арик.
– Да что ты?! – удивился я новостям. – Викол, ледяные уши?! Кто бы мог подумать.
Вообще мне всегда и Викол-то казался старым, а Вералга, хоть и глядела всегда молодой, все же воспитала меня как бабка, как я мог вообразить теперь, что эти двое вдруг затеяли любовь? Это было страннее, чем, если бы две статуи вдруг влюбились и стали бы танцевать вдвоем… Поэтому я с таким вниманием и недоумением слушал рассказ Арика об их счастливой страсти.
– Да, у них какая-то древняя любовь и обида, а теперь наша Вералга, похоже, простила его и снова к себе допустила, – сказал Арик, поблагодарив Зигалит за вкусный ужин.
– Пра-астила? И зря-а, – проговорила Зигалит. – Опя-ать её обманет, ежли раз обману-ул. Верна-а, ми-илый? – она притянула меня за руку.
Я заметил невольное удивление в Ариковом взгляде, которым он проводил её движение. Аяя и бровью не повела, она при Зигалит вообще мало говорила, словно не хотела лишний раз привлекать её взгляд к себе. Я даже спросил её как-то после об этом. Она сказала, пожав плечами.
– Твоей жене я нелюба, не знаю, чем и что я ей нехорошего сделала, но это… так. А потому злыми глазами глядит, словно, об острый лёд режусь всякий раз о её взгляд.
– Откуда ты про лёд знаешь? Помнишь его? – удивился я.
– Помню? – удивилась в свою очередь Аяя. – Ну… помню, Орсег показывал, морские льды, вот то льды, не представляешь, синие, голубые, лазоревые, што твои самоцветы! И снег, холодный, хрустящий! А воздух сладкий… Орсег пропал совсем, носа не кажет больше.
– Он знает, что ты беременна, стало быть, недоступна для него. Он жениться на тебе хотел.
– Да… теперь не женится, – сказала Аяя. – Но за него бы я не пошла.
