– Даже не собирай мысль в слова, – и приложила палец к губам. – Но…
Она обернулась по сторонам, словно боялась увидеть Прародителя Зла рядом с нами, я знаю, что её опасения не напрасны. И прижала палец к губам.
– Похоже… Он перехитрил сам себя… – ещё тише прошептала она.
Моё сердце толкнулось радостно, меня обдало жаром.
– Яй! – и я обнял её, целуя. – Да мы же… тогда…
Но она выпросталась, тихо смеясь:
– Ш-ш-ш! Говорю же: молчи даже сердцем!.. А отсюда выбираться надо, Огнь… задохнёмся!.. да не целуйся ты, шалый!..
Я поворочался в снегу, обминаясь и пытаясь сообразить, цел я или нет. Нигде не было больно, всё двигалось, тогда я открыл глаза. Я видел вокруг только снег и только его и чувствовал, но там, где я находился, он лежал рыхло, оказалось, большая ледяная плита упала, опершись одним концом на край скалы, и создала своеобразную крышу, которая и защитила нас. Нас, потому что я почти сразу нащупал что-то, и это был не я, это была нога Агори в меховом сапоге. Я потолкал и подёргал его, и он зашевелился, стало быть, тоже живой. Я целый и он, это было неплохо. Вокруг не было совсем темно, только очень тихо. Агори, ворочаясь, перевернулся, выплёвывая снег.
– Чё это… живые мы, што ль? – прошептал он, кое-как вытирая лицо от снега. – А?..
– Ты чего шепчешь-то? – проговорил я.
Мы сидели под надёжной «крышей», льдина встала вкось прямо над нами. Агори, подняв голову, увидел её.
– А… п-похоже… повезло нам, а, Эрбин?
– Да уж… ничего не скажешь…
– Интересно, остальные как? – проговорил Агори, копошась в тщании отыскать шапку, потрепал руками по волосам, рискуя со снегом вытрясти последние.
– Выбраться надо, тогда и узнаем, – сказал я. – Ты точно целый, молодец?
– Да вроде.
– Давай, попробуем откопаться.
– А сильнее не привалит?
– А что делать? Сидеть тут? Спасать, боюсь, никто не прилетит, – вздохнул я.
– Ты про них… – Агори сделал «глаза», показав вверх. – Про Ария и Аяю…
– Думаю, они не знают, что нас тут… завалило – сказал я, не сомневаясь в своих словах. – Иначе достали бы уже.
– Думаешь, после того, как их гнали тут, они стали бы нас спасать?
– Они бы стали, – сказал я, кем бы ни был Арик, что бы ни говорила Вералга, что бы я ни видел своими глазами, я не верю, что он бросил бы нас умирать. И уж Аяя тем паче. – А раз нет их, давай-ка осторожно…
– Может, ты снег сдул бы разом, и дело с концом? – сказал Агори.
– А если там остальные, их в пропасть унесёт моим ударом? Вот если бы плиту эту осторожно приподнять… тихонечко…
Агори обрадовался:
– Хо! Так это я легко! – и не поднимая даже рук, просто глядя туда, плавно, словно она был на петлях, как дверь погреба, приподнял гладкую плиту, состоящую из слоев снега и льда за несколько лет смерзшиеся и уплотнившиеся более камня. А там за ней дышал метелью всё тот же странный день. Лето на дворе, день долгий.
– Долго держать сможешь? – спросил я, опасаясь ещё выходить под плиту.
– А сколь надоть? – спросил Агори. – Сколь надо, столько и продержу. Пошли, Эрбин!
И уверенно отправился к выходу на волю. Я поспешил за ним. Оказавшись за пределами нашего убежища, мы обнаружили, что день всё же клонится к закату.
– А мы… долгонько там просидели, в снегу-то, – сказал Агори, гляди, уж к вечеру время… где же остальные?
Я огляделся. Дом, двор, амбар, сараи, всё было завалено и, должно быть раздавлено снегом и льдинами, их обломки торчали теперь из массы снега, обрушившегося на наш уступ. Удивительно и даже смешно, что уцелела только баня, что была ближе всего к скале и под небольшим карнизом.
