– У нас тут у всех личных фишек – хоть в покер играй, – заметил Мартин с кривоватой усмешкой. – Но не у всех они на виду. А давайте-ка их вскроем? Хотя бы часть. Вот у тебя, парень, какая фишка? – он посмотрел на Денни. – Ну, помимо того, что тебе при рождении в пузо батарейку зашили.
– Болтливость? – быстро ответил Денни.
– Да вроде ничего ты так болтаешь, уши не вянут… – протянул Рассел.
– Так это я сдерживаюсь, – широко улыбнулся Денни.
– Я не берусь тренировать девчонок, – сказал Чейз. – Можете называть меня кем угодно, но я не считаю, что им место в октагоне. В зрительном зале – пожалуйста, но драться… не надо.
– Да? – Игма скептически изогнула бровь. – А мне казалось, мужики от этого балдеют.
– Балдеют они от мокрых маек или обмазанных жидкой глиной попок, – наставительно сказал Чейз. – А октагон – это кровь, кровь и еще раз кровь.
– А ты сама? – тихо спросил Ягд.
В последние дни его молчаливость перестала быть пугающей.
– Не пытайтесь ко мне подкатить – и я не воткну вам свою фишку между ребер, – фыркнула Игма.
– А если подкатит Элли? – спросил Рассел.
– Между глаз, – в голосе Игмы было столько льда, что Мик поверил: она точно воткнет.
– Прости, детка, меня девочки не впечатляют ни в мокрых, ни в сухих майках, – Элли одарила Игму поистине голливудской улыбкой.
Мику оставалось только гадать, как за десять минут, что были у них на сборы, Элли успела сделать укладку и макияж. Теперь ее волосы были завиты идеальными кудряшками, на губах была помада, а на веках – тени.
А еще, похоже, не только его багаж был бездонным. У Элли нашлись и туфли на умопомрачительном каблуке, и коктейльное платье, идеально обтягивающее фигуру во всех стратегических местах.
– За фишку это не считается, – мотнул головой Рассел. – Давай, милая, порази нас!
– Ну… – Элли отпила глоток. – Я люблю драться. Однажды хотела влепить пощечину, а вдарила кулаком. Думала, получу иск.
– Это ему, что ли? – Мартин кивнул на Фрейзера.
– Боже, конечно, нет! – Элли погладила Джэма по руке.
– Конечно, ведь моя фишка в том, что я “свой парень”, – усмехнулся тот и приобнял Элли за талию.
– Так о себе обычно говорят лузеры, не вылезающие из френдзоны, – ухмыльнулся Мартин.
Джэм пожал плечами, а Мик подумал, что, похоже, только он и Элли знают, как далека от Фрейзера эта пресловутая френдзона. И что за обаятельной улыбкой и желанием помочь скрывается котел, полный кипящей лавы.
– А у тебя что за фишка? – спросил Винс. – Я вот всегда опаздываю, ничего не могу с собой поделать. Хорошо хоть работа зачастую в свободном графике, но как-то реставрировал комод в кабинете одного генерала… Так он в конце концов распорядился, чтобы за мной приезжала машина. У них там строго с “зашел-вышел”, я чуть всю систему не обрушил.
– Ну как что? Безумие – вот моя главная фишка! – Мартин нарочито громко расхохотался.
– Да нет у тебя никакого безумия, – поморщилась Игма. – Вот игра в безумие – это да. Это есть.
– Тебе лучше не видеть мои темные периоды, – Мартин стал серьезным. – Но в свою защиту скажу, что темнота отнюдь не близко, – и он снова расхохотался, только теперь уже по-настоящему весело.
– Стремление все контролировать, – сказал Бен. – Все, что не могу изменить я лично, вызывает у меня неприятные ощущения.
– То есть тебя бесит дождь, потому что ты не можешь его выключить? – Игма покачала головой. – Сочувствую я тебе: не жизнь, а сплошной стресс.
