Байки без утайки - страница 4

И вот что характерно. Иногда, а в последние годы его жизни, когда он уже не был начальником в лаборатории, случалось довольно часто, что Валерий Иванович входил в комнату в грустном настроении, садился за свой рабочий стол и … молчал. Зная его характер, мы догадывались, что он получил только что очередную взбучку (и, наверняка, в очередной раз совершенно незаслуженную) от начальства, и, скорее всего, за кого-то из своих сотрудников. Только спустя достаточно продолжительное время он тихим, спокойным и добрым голосом говорил, в чём дело, не указывая напрямую на виновника своей беды. Ни крика, ни разноса, ни обвинений в нерадивости или некомпетентности от него не слышали. Валерий Иванович не считал полезным и необходимым устраивать сослуживцам разнос, прекрасно понимая, что криком дело не сделаешь. Незачем людям портить настроение и мотать нервы.

И такая манера общения с сотрудниками заставляла последних мобилизовать все свои возможности и способности к быстрейшему и качественному выполнению обязанностей – хотелось, чтобы Валерий Иванович улыбнулся. А его улыбка – открытая, добрая, чуть ироничная, – обладала живительным свойством поднятия любого настроения.

Валерий Иванович Щербаков относился к редчайшему в настоящее время типу начальника, который не срывает злобу на своих подчинённых, даже если они явились причиной его плохого настроения и заслуживали хорошей трёпки.

Валерий Иванович ушёл из жизни очень неожиданно. Буквально накануне многие видели его в институте весьма жизнерадостным; с некоторыми из нас он обсуждал животрепещущие вопросы о необходимости проведения тех или иных исследований на установке «Минимодуль», делился планами на будущие научные изыскания.

А уже на следующее утро мы получили ужасную весть!

Впервые я увидел Бориса Вениаминовича в начале 1961 года. В деканате физико-химического факультета МХТИ им. Д.И. Менделеева нам, студентам 4 курса, объявили, что лекции по технологии урана будет читать новый заведующий кафедрой, доктор наук[2], Герой Социалистического труда и очень «секретный» директор завода. Это и был Б.В. Громов.

Первая лекция. В аудиторию вошёл импозантный мужчина в очках. Поприветствовал нас, и без предисловий стал рассказывать о месторождениях урановых руд в мире. Я навсегда запомнил: «Африка, Конго, Катанга – месторождение Шинколобве, – крупнейшее в мире месторождение». Дальше мы весь лекционный час, затаив дыхание, слушали совершенно новые для нас сведения об основах технологии урана.

И я понял, что правильно выбрал будущую профессию, о чём до сих пор и не жалею. Борис Вениаминович общался с нами, студентами, как со своими будущими коллегами.

Так получилось, что и во время учёбы он привлекал лучших студентов для участия в научной работе, а мне и после окончания в совместных работах института посчастливилось участвовать института, куда я был распределён, и кафедрой Б.В. Громова.

Борис Вениаминович (студенты между собой называли его «БэВэ») рекомендовал меня в аспирантуру, но я отказался, потому что хотел, как можно, быстрее начать работать в столь интересной для меня области.

В первый момент он рассердился и велел мне подумать. Через несколько дней я пришёл к нему и сказал: «Ведь Вы тоже вначале занимались разработкой совершенно новых технологий урана, но это не помешало Вам стать таким крупным учёным». Он засмеялся и простил меня (Б.В. был очень добрым меня для выполнения человеком). Было решено направить дипломной работы в п/я 912, который в узких кругах был известен как НИИ-10 (сейчас АО «ВНИИХТ»).