– Тут у вас в магазине «Ландыш» сторож «в дрова» и двери нараспашку.
– Слушай, побудь там, я сейчас пришлю кого-нибудь.
– Ладно, только быстрее, а то вдруг нас вызовут…
Накаркал. Вызывают. Розыск едет брать урода, прибившего жену топором. Нужно оказать помощь. Ставят под окно. «Если прыгнет, вали его и вяжи. Оружия нет? На, с возвратом». Самодельная дубинка из куска кабеля в резиновой изоляции. Надо будет сделать себе такую же. За шиворот льет с карниза, надо бы отойти чуть подальше. Нет, нельзя, тогда меня будет видно из окна. Из подъезда выходят опера.
– Не открывает, что делать будем?
– Дверь ломать.
– Понятые нужны, а где их в три часа ночи возьмешь?
– Соседей…
– Ага, иди, постучись, щас такого наслушаешься. Ну его на хрен, давай завтра днем. То есть, сегодня уже. Никуда он не денется… Эй, стажер, дубинку верни!
Стоим в укромном месте… Рация молчит, только какие – то шорохи в эфире. Старшина дремлет, положив седую голову на руль, стажер из розыска похрапывает на заднем сиденье. Я привалился лбом к холодному стеклу. Скоро рассвет. Вернемся в ГУВД, напишем рапорта и по домам. Два выходных, законных… Да, тогда начальство еще давало отдохнуть после отработок.
Через некоторое время, выдав новенькую форму цвета «маренго», отправили меня на три месяца в город N в школу милиции на так называемую «первоначальную подготовку». Ну, чтобы превратить вчерашнего студента, выпускника военной кафедры в настоящего милиционера.
А надо сказать, что в то время я абсолютно не умел гладить одежду, в детстве и в юности для меня это делала мать, а, когда женился – супруга. А тут на три месяца – казарма, и ни мамы, ни жены, ни домработницы.
И вот в один из первых дней стою я в бытовке. В руке – утюг, на гладильной доске – форменные брюки, в глазах – печаль. Но делать нечего, начинаю гладить. Тут в бытовку заходит какой-то мужик лет сорока в гражданке. Посмотрел он на мои мучения и говорит:
– Что, боец, не умеешь?
– Ага, – говорю, – не получается.
– А дома кто тебе гладит?
– Так, это… жена.
– Ну, ладно, смотри и учись. – Забирает у меня утюг и ловко так на раз-два гладит левую штанину. – Понял?
– Не-а, – говорю, – не совсем.
– Ладно, – вздыхает, – смотри еще. (И – раз-два, штанину правую.) Ну, теперь понял, боец?
– Теперь понял.
А назавтра было вот что. Утром построили нас всех на плацу и представили руководство школы: «Заместитель начальника школы по строевой подготовке, полковник Иванов». И вижу я того самого мужика, который вчера мне брюки гладил. Только уже в форме и при регалиях.
На этих самых трехмесячных курсах собрали новоиспеченных офицеров со всего необъятного Союза: от Комсомольска-на-Амуре до Таллина и от Магадана до Ташкента. И был среди нас посланец солнечного Тбилиси с довольно трудным именем, которого мы для простоты звали Сулико.
Кроме обучения азам милицейского мастерства, руководство школы было озабочено курсантским досугом. Ибо в первый же свободный вечер пятеро из нас отправились в город и посетили ресторан. На следующее утро на построении седой полковник – начальник школы, потрясая кулаком, кричал:
– Вчера пятеро из вас были в ресторане! Я знаю – кто, знаю – где и даже знаю, что вы жрали! Ваше счастье, что вы не бухали! Имейте в виду: у меня есть адреса всех городских блядей… И если кто-то из вас будет замечен в кабаке или у них!… Будет отчислен! Со всеми вытекающими! Вопросы есть?!
