За столиком в углу зала сидели два колоритных персонажа и, не привлекая к себе внимания, выпивали и о чем-то беседовали. Встречаться здесь в этот день стало для них традицией. Так случилось, что несколько лет назад, вернувшись на Землю, первым местом, куда они заглянули, чтобы отпраздновать благополучное возвращение, стал именно этот бар.
И хотя одеты друзья были в гражданку, по выправке в собеседниках легко угадывались бывшие вояки. Их осанка, взгляды, прически и прочие мелочи вроде татуировок на дельтовидной мышце плеча, сползающих на бицепс и выглядывающих из-под коротких рукавов рубахи у одного и футболки – у другого, однозначно указывали на то, что этим крепко сбитым ребятам пришлось немало повидать в жизни. Кареглазый улыбчивый брюнет по имени Фредерик Броуди был чуть ниже ростом и лет на пять моложе друга – Даниила Шевцова, которого он называл Даном. На вид Шевцову было лет сорок пять. Его русые волосы топорщились ежиком, а в серых, как пепел глазах безошибочно угадывались ум и житейская мудрость. Еще в них читалась какая-то бесприютная и щемящая тоска. Наверняка Дан и сам не смог бы уверенно ответить о чем он сожалеет больше: о погибших товарищах, которых они с Фредом поминали или о безвозвратно ушедших временах лихой молодости, опаленной вихрем космических сражений. Однополчане очередной раз наполнили рюмки и молча, не чокаясь, их опустошили.
– Частенько вспоминаю, Фред, как отчаянно ты дрался тогда на Шельфе Забвения с кригами, – угрюмо произнес Дан, скользя безразличным взглядом по посетителям бара, хмелея и погружаясь в воспоминания, – когда эти сволочи загнали нас в ловушку и шансов выжить практически не оставалось. Если бы вертушки тогда не подоспели и не прикрыли нас с воздуха, не сидели бы мы с тобой здесь сейчас.
– Это точно, командир, – согласился Фред, – но я привык следовать в жизни одному дурацкому правилу, которым и руководствовался в тот момент: не отступать и не сдаваться.
– Хороший девиз для выживания, – одобрительно кивнул Шевцов.
– Я вот, знаешь, иногда думаю, как в жизни все хитро перемешалось. То, что вчера считалось почетным, сегодня некоторые называют ошибкой и позором. И закрадывается мне в голову мыслишка, а в душу сомнение: а стоило ли в этом участвовать?
– Искать в космосе пригодные для жизни планеты?
– Не передергивай, Дан. Ты же прекрасно понял, о чем я. О том, какую цену пришлось за это заплатить. Вот и думаю теперь, а стоило ли оно того? Стоило ли рисковать жизнью и терять друзей? Не доходит до меня, зачем всякий раз нужно было устраивать показуху и лезть на рожон. Ведь отлично же знали, чем заканчиваются контакты с агрессивно настроенными аборигенами. Но всякий раз упорно наступали на те же грабли.
– Не бери в голову, дружище! Согласен, что далеко не везде инопланетяне нас встречали с распростертыми объятиями, но мы с тобой выполняли свой долг честно и до конца. И за чужие спины никогда не прятались. Так что стыдиться нам нечего и упрекнуть себя не в чем. Не наша вина в том, что многие ребята не дожили до этого дня, светлая им память.
– Это все так. Только обидно, Дан, что соотечественники, которые приходили туда после нас, с завидным постоянством предавали нашу работу. Да еще и цинично глумились над памятью о погибших.
– Это, брат, называется политикой, дипломатией и хрен его знает чем еще, – и, махнув рукой, добавил: – Бог им всем судья. Но мы-то с тобой и все те, кто остался на чужих планетах навсегда, сами выбрали этот путь.
