Оливье, селедка, шампанское… Мамины подруги шутят, приложив ручки в груди: “А еще недавно ты была вооот такой маленькой. Тебе открывали детское шампанское на Новый Год...
— … помнишь?”
— Неа, — лениво.
— Тебе было двенадцать.
Блин! Да я уже совсем взрослая была!
Помню скукотень, меня тогда не отпустили на вписку. Друзья тусили с одногодками, а я, блин, сидела за столом. И прихлебывала “детское”.
Да! Было такое!
Похоже, и сегодня меня оно ждет.
Захожу на кухню и быстро тырю помадку для торта. Нагло запускаю пальцы в кастрюлю — а потом в рот.
Мама не видит. А если увидит — не удивится. Главное, чтобы на кухне не было родни или ее друзей. А то ей придется оправдываться, что я такая некультурная. Ведь все должно быть “как надо”. А то вдруг Дед Мороз по попе ата-та.
Я представила Деда Мороза с большой-большой такой палкой, она еле-еле умещается у него в штанах.
Вот интересно, как он наказывает плохих девочек?
Бьет лобком по попке в догги-стайл или заставляет сосать? Брать глубоко в горло и пропускать большую палку внутрь. Давиться до слез и потом все до капельки глотать.
Эх, какие же у меня мечты! “Чистые! Новогодние!” Аж самой становится смешно.
Мама носится по кухне и не видит, что за столом уже два нахлебника. Я и дочка — вдвоем едим за обе щеки. На глазах Динки я ныряю пальцем в кастрюлю, достаю сладенькое — и быстренько ем.
Не забываю заговорщицки подмигивать, не то дочка быыыстро меня сдаст!
Сначала помадку я соскребаю со стенок, чтобы не слишком уж нагло. А сейчас прямо так — бац в сладкую жижу пальцем — и слизывать языком.
Интересно, а хороших девчонок он как поощряет? Намазывает помадку на член и дает слизать? На палку свою, в смысле. И тыкает умницам в ротик.
На тебе! Получай!
Ну, блин!
Перед глазами сразу возник только что ушедший Санта.
— Диииин, — обращаюсь к малышке.
Она молчит. Как хомячок жует.
— Тебе понравился дядя?
Блин!!!
— … эээ, Санта Клаус?
Черт!
— …. Дед Мороз! Понравился, а?
Смотрю на нее с интересом.
Она лопает печенье, в другой руке у нее зажат большой песочный корж. Размером практически с ее личико. И куда моя мама так много печет?
— Панлавился. Наманый.
Да. Дочь, кажется, вся в меня. Нормальный — и ладно. Че еще надо?
— Дооочь, ну он же… Клевый такой. Да?
— Мм, — и она вертит головой отрицательно.
— Че, не понравился?
Я пучу глаза.
— Панлавился. Ниче он не клеклый.
А… Это же слова моей мамы. Клеклый. Это она про неудавшийся пирог.
— Я говорю красивый, скажи ведь?
— Наманый.
Смеясь, закатываю глаза.
— А пирожок как? — спрашивает мама, — на стол я вот этот положу. Тут неудачный — и ладно. А вот этот вот вроде получился хорошо.
Пробую пирог и закатываю глаза к небу. Именно не к потолку, а к небесам. Сладкий, яблочный, с резной сахарной верхушкой. Мягчайшее тесто, просто тает во рту.
— Ну че, есть хоть можно?
Мама как всегда прибедняется.
— А еще кусочек дашь? — и смеюсь, — я не распробовала, нужна добавка. Щас еще кусочек попробую, а потом скажу.
***
Я люблю смаковать: дегустировать, неспеша поглощать и тащиться.
Это касается всего. И секса, само собой.
Может, поэтому я все еще не нашла пару?
Дело в том, что я не люблю впопыхах. Мне нравится долго. Антураж, настроение, прелюдии и… от игрушек не откажусь.
А вот бы целый мешок секс-игрушек! Как подарков у волшебного старика!
