Надеюсь, попу сегодня больше не будет трогать. Мне пальца хватило, и так до сих пор там все больно. Лежу ровно, ноги на уровне тела. До попы попросту не дотянуться. Если, конечно, он не подвесит мои ноги над головой.
***
Все эти сомнения — чисто от страха. Я слишком много думаю и, как следствие, боюсь.
Лишь бы отключить страх.
Егор словно читает мои мысли. Подошел и заверил:
— Не бойся, все будет хорошо. Уже завтра утром ты будешь у себя дома. Если захочешь, конечно. Не захочешь — можем поехать ко мне. А ночь…
Он смотрит на меня внимательно: строго, серьезно, но вместе с тем заботливо и горячо.
Лежа с кляпом во рту, я как могу в ответную зыркаю. Только у меня выходит напористо и агрессивно. Увы, расслабиться по заказу, как шлюшка, я не могу.
Помолчав, он продолжает свою фразу:
— … ночью тебе придется немножечко потерпеть.
Терпеть???
И коротко, будто наказывает, целует.
Дергаюсь, пытаюсь дать в лоб ему пяткой. Руки прикованы, а ноги-то нет! Пищу, стону, всем видом показываю, что я на это не договаривалась.
Но он не обращает никакого внимания.
Секунда — и мои кружевные трусики стремительно стянуты вниз и кинуты на пол.
Звук железа — и на лодыжках холодок.
Я пристегнута по четырем точкам: за руки и за ноги.
Звездочкой.
Абсолютно голая. Где-то далеко в загородном доме.
Кому скажи — не поверят, что меня похитил Дед Мороз!
– Ну, расскажи стишок, – приглашенный на дом Дед Мороз говорит моей четырехлетней дочке.
Малышка совсем не смотрит в мою сторону, поглощённая атмосферой новогоднего чуда. Она глаз не сводит с высокого статного мужчины в красном бархатном халате и с длинной белой бородой.
Признаться - я тоже.
Смотрю на него во все глаза и даже ради приличия не могу отвернуться. Бархатный голос, широкие плечи, а взгляд такой, как будто он уже меня еб…
Блин! Что за мысли!
Надо как-то настроиться на нормальный лад, успокоиться что-ли. Вести себя подобающим образом, все же у ребенка праздник. Это у меня в бошке черт знает что!
— Дед Мороз! Дед Мороз, — дочь начинает заученно скандировать стихотворение.
Моя мама улыбается, смахивает набежавшую слезу. Смотрит на малышку и шевелит губами, читая про себя ее стишок. Чтобы подсказать если что. Динка — она такая, если что забудет — то сразу в рев.
— Ыыыыы, — малышка быстро считала мои мысли. Строчку все-таки забыла, а мама убежала выключать подгорающий пирог. У нее там всего полно на плите и в духовке!
Сегодня к нам придут родственники и мамина подруга. Новый Год будем встречать тихо и скромно, в кругу маминых ровесников и друзей. Как говорится — по-семейному. Что поделаешь, если уж так решено.
— Ну что-ты что-ты, — Дед Мороз обнимает и сажает малышку на руки, — у тебя самый лучший в мире стишок. А плакать таким красавицам нельзя ни в коем случае!
Он смотрит ей в глаза и подмигивает.
А я представляю, будто бы мне.
— Дед Мороз целый год за тобой следил, смотрел на твое поведение. И знаешь чем он недоволен?
Красавец притворно хмурит брови и надувает губы.
— И чеем? — дочка округляет серые глазки.
— Тем, что ты часто плачешь. Наверное, маму расстраиваешь своими слезками, да?
И он оборачивается на меня. Смотрит прямо и вскидывает бровь, типа ждет от меня ответа.
Волна жара обдает мое тело. Мой искрометный юмор с ногами залез ко мне в задницу. Я молчу как рыба, надеюсь, что моя мама заполнит тишину. Но из кухни слышится тихое “Да хорошо все, Лен, приходи сегодня к шести, как договаривались”.
