Бедный Юрик - страница 29

Мы уже подходили к моему дому. Я свалилась от усталости, даже не знаю на что. Вроде скамеек возле крыльца не водилось… Значит, на само крыльцо. Мой спутник только успел подстелить мне какую-то свою одежку и устроился рядом. Утомленная нескончаемым путешествием, всеми этими горками, кочками, выбоинами, спусками, подъемами, переулками извилистыми, а главное – свалившимся нежданно-негаданно грузом чужой жизни, – я уперлась в его грудь своим плечом. Потом пристроила куда-то отяжелевшую голову. Наверное, на ту же грудь. Произошло это, как все у нас – совершенно естественно. Через несколько минут я обнаружила, что Генрих сидит на ступеньку выше меня, а голова моя лежит у него на коленях. Я пребываю в полудреме, а он продолжает мне что-то рассказывать. И в то же время овевает неизвестно откуда взявшейся газетой (это я, наверное, принесла из редакции еще один экземпляр его статьи) мое лицо. И делает это так нежно, так ласково. А может, и целует одновременно. Но и поцелуи какие-то не страстные, не жаркие, а как бы витающие, порхающие вокруг моих волос, вокруг моих щек. Создающие эту восхитительную ауру добра, любви, нежности. В которой так сладостно дремать и ни о чем не думать. А вокруг нас – не то день, не то ночь, – прозрачная, мягкая дымка, серость летнего солнцестояния, которая не мешает нам видеть друг друга. Но поскольку полночь давно миновала, то все остальные люди спят. И мы наслаждаемся одиночеством вдвоем. Каким-то специально для нас существующим миром. Смутно помню, как мы поднимаемся на четвертый этаж. Как я отпираю дверь. Последние легкие прикосновения его губ к моим волосам, лицу. В квартире все спят. Я кое-как добредаю до нашей комнаты. Постель моя постелена бабушкой еще с вечера. Я полубессознательно сбрасываю одежду, падаю на тахту и мгновенно засыпаю.

Проснулась я, как ни странно, в полвосьмого. Пока завтракала, с пятого на десятое рассказала бабушке о вчерашней прогулке. Мне не хотелось никого пускать в себя. Надо было раньше разобраться – что же происходит в моей жизни? Нужно мне это? Хорошо это? Плохо? Или вообще не стоит серьезного внимания? Какие же чувства я испытываю к Генриху? Что-то прояснится, когда мы встретимся сейчас в трамвае?.. Но мой поклонник на остановку не пришел.

Рабочий день я прожила в тумане. Чисто механически правила какую-то статью, сидела на редакционном совещании. И все к себе прислушивалась… В конце концов решила, что произошедшее как-то сомнительно, слишком внезапно, чтобы заслуживать внимания. Перебирала буквально по слогам все, что рассказывал Генрих о своей жене, об их взаимоотношениях. Можно ли доверять подобным рассказам мужей, бросающих своих жен? Даже лучшим из них? Ведь они не только хотят предстать в удачном освещении перед новой возлюбленной. Они перед самими собой стремятся оправдаться. Хорошо бы в этом случае услышать вторую сторону. Но я должна была признать – Генрих старался быть объективным. О самом себе судил достаточно сурово. О жене не сказал ни одного грубого слова.

Но это все турусы на колесах. Суета вокруг дивана. А что мы имеем на сегодня? До отбытия Иванова в Алма-Ату остается дней десять-двенадцать, а я еще не разобралась – как же я к нему отношусь? И советоваться ни с кем не хочу.

Я, между прочим, уже успела познакомить Иванова с Чижами. Это – мои ростовские друзья. Нет, в Ростове мы были скорее приятелями. Но когда мы, одновременно окончив вуз, приехали, перефразируя Лермонтова, «с милого юга в сторону северную», то потянулись друг к другу со страшной силой. Теперь у нас, кроме внутреннего сходства (одинаковые интересы, вкусы, принципы, взгляды; знание Марком наизусть целых кусков из «Бравого солдата Швейка» приводило меня в восторг, а его – моя феерическая начитанность, при ближайшем рассмотрении, весьма поверхностная; но кто же в молодости ищет глубины? блеск и разнообразие прежде всего), так вот, кроме духовно-душевных совпадений, у нас появилась общность биографии, географии и образа жизни. Надо еще учесть, что Чижи тоже умудрились поучаствовать в нашем знакомстве с Генрихом. Еще тогда, когда никто не подозревал о его существовании. Началось с того, что по приезде моем в Бийск, а их – в Новосибирск мы затеяли бурную переписку. Потом я несколько раз приезжала к ним в гости на праздники. А ко мне – Чиж. Правда, один раз и в единственном числе. И наконец, свой переезд в Новосибирск я затеяла специально для того, чтобы жить с ними в одном городе. Казалось бы, цели я достигла. Но дальше – больше.