— Любимого? — переспрашивает он, вскинув бровь. В уголках глаз играют весёлые искры азарта.
— Ну ладно не любимого, но вдруг бы именно этот парень, как его там зовут, Арсений, мог бы им стать? Но увы, не срослось. Меня на работу вызвали. И я, как очень ответственный человек, примчалась выполнять свой долг. Даже позавтракать не успела, кстати.
Господин Трудный вперился в меня орлиным взором, теперь уже не скрывая своего веселья:
— Это вы меня спрашиваете, как зовут претендента на вашу любовь? Или у вас их так много, что сложно запомнить каждого по имени?
— К вашему све́дению, я не так часто бываю на свиданиях, чтобы забывать имена.
— Хммм... А что с вами не так, раз мужчины не назначают вам свиданий? С виду вроде вполне себе лакомый кусочек, я бы не отказался. А вот эта наглость так наглость! Зашкаливают все датчики. Чувствую, как краска заливает лицо. Кто тебя тянул за язык, Люська? Ушла бы сразу спокойной, гордой и неприступной, а сейчас что?Надуваю щёки, в диком желании послать господина Трудного куда подальше. Передо мной стояла абсолютная противоположность тому, что я видела в поздравительном видео.
И откуда только взялась на этом суровом, наглом и абсолютно без тормозов лице та искренняя улыбка, которая могла бы сразить в самое сердце любую женщину.
Или почти каждую. Я вот, например, устояла, не подалась. И хорошо, кстати, потому что такая первая встреча надолго у меня отобьёт желание попадаться на удочку милых и лучезарных улыбок от незнакомых мужиков.
— Знаете, что… — я осеклась, потому что не знала, что сказать. "Да пошёл, ты господин Трудный в то самое место, откуда выбраться дано не каждому», — вертелось на языке. Все другие слова куда-то сами испарились, словно их корова слизала.
— Да не кипятитесь вы так, — усмехается гендир, давая понять, что прекрасно понимает, что у меня на уме. — Я пошутил. Даже я не пойду вами на свидание. Слишком быстро заводитесь, а, значит, сразу сгорите. Мне такое неинтересно.
Я так понимаю, предала его наглости не существует. Неинтересно ему! Это мне больше неинтересно выслушивать оскорбления, и главное, что обидно, незаслуженные.
Я громко зарычала, с ненавистью зыркнула на этого гада и топнула ногой от бессилия. Дальнейший разговор с этим хамом был бессмысленен.Хватаю за ручку свой чемодан. Чёрные глаза смотрят с вызовом. Мужик нагло оглядывает меня с головы до пят и плотоядно улыбается.Хотя этот хищный оскал сложно назвать улыбкой.
Выдыхаю, отворачиваюсь и иду к выходу.— Позавтракать не забудьте, раз уж по моей вине вы голодная остались и без жениха, — летит мне на прощание.
— Всенепременно. А вы тогда сами спасайте свою гендирскую задницу, а я пошла отдыхать за счёт вашего заведения.
— Не больше недели, — кричит он вослед. — Остальное — за свой счёт. И постарайтесь не попадаться мне на глаза.
— Две недели и возьму номер на другом конце отеля, — громко говорю я, заворачивая за угол. Затем выглядываю и добавляю: — И в компенсацию входят все рестораны, бары и дискотеки, что я собираюсь здесь посетить. Где-то же мне надо жениха нового себе искать. И ещё экскурсии, если вы не хотите, чтобы я мозолила ваши гендирские очи.
Владислав Фёдорович уже закрывал дверь, но на последней моей фразе остановился, зло посмотрел на меня.
Я упёрла руки в бока, показывая, что не шучу, и если он не согласится, то я ему даже ночью во сне являться начну. Господин Трудный тяжело и громко выдохнул и, нетерпеливо взмахнув рукой, захлопнул с грохотом дверь.
