Беги или молчи - страница 22

Когда я подошёл ближе, то увидел, что в ворота нашей больницы входит много людей. Сегодня был день посещений.

Наша мама снова в слезах, и это начинает меня раздражать. Я боюсь представить, что происходит в голове у Дастина. За последние три года ничего не изменилось: когда приходят родители, мама плачет, а отец стоит чуть позади и смотрит на нас.

Какой смысл постоянно плакать? За это время можно было бы уже привыкнуть к этому, но, кажется, наша мама не может с этим смириться. Ей тяжело осознавать, что её единственные сыновья находятся в психиатрической больнице, особенно после того, как она потеряла старшую дочь.

Именно из-за смерти сестры мы с братом оказались здесь. Мы видели, как она падает со скалы, слышали глухой звук и всплеск воды. У неё был трудный период в семейной жизни, она была старше нас на пять лет, и я бы никогда не подумал, что взрослый человек может сломаться настолько сильно, чтобы решиться на такой поступок.

Я осматриваю первый этаж, где полно пациентов и их близких. Среди них замечаю Лию с братом и новенькую, рядом с которой, по всей видимости, стоят её родители. Когда мистер Паркмент спустился, он вышел из кабинета и поздоровался почти со всеми. Затем он вернулся обратно уже с Кендаллом и Коралией. Похоже, они серьёзно готовятся к выписке новенькой, и, кажется, он не догадался о том, что мы были у него в кабинете.

– Как вы, дорогие мои? – спрашивает мама, вытирая слёзы платком.

– Мам, ну сколько можно, прошло уже три года, – жалобно произносит Дастин, отводя взгляд.

– Я свяжусь с вашим врачом и всё обсужу. Вы слишком долго лечитесь, и я не верю, что вам настолько плохо, – и она снова расплакалась. Боже, это уже смешно.

Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на неё. Я становлюсь похожим на своего брата, которого всё раздражает, и мне хочется уйти от этих унылых лиц и слёз.

Меня напрягают слова Джоанны о побеге. Мне кажется, что она не в себе из-за таблеток, которые ей дают. Если бы она была умнее, то могла бы просто делать вид, что пьёт их, а потом выбрасывать в туалет. Это было бы легче всего.

Интересно, что с нами будет, если узнают, что мы проникли в кабинет врача и Ерлин? Коралию, наверное, оставят здесь и будут пичкать таблетками, меня и брата разделят по разным отделениям и могут сдать на органы, если выяснят, что именно мы были в кабинете у старикана. А над новенькой будут издеваться так же, как и над Арни, потому что они оба всегда молчат и легче всего сдадутся.

От этих мыслей я усмехнулся, и Дастин с вопросительным выражением лица посмотрел на меня.

– Всё хорошо, – тихо говорю я ему, вытирая руки о брюки. Он не обращает на меня внимания, продолжая обмениваться шутками с отцом.

– Я принесла тебе сигареты и наше любимое жареное мясо, – с этими словами мама достала контейнер и положила его себе на колени. Боже, я снова почувствовал себя ребёнком.

– Благодарю, но я уже вдоволь насмотрелся на жареное мясо, – смеётся Дастин, и я толкаю его в плечо. Когда же он уже перестанет говорить об этом? Смерть человека – это всегда ужасно, какой бы она ни была.

– Что? – спросил отец.

– Он просто читает новую книгу, – с улыбкой отвечаю я. – Благодарю вас за ваше внимание, но, думаю, нам уже пора идти.

– Хорошо, я вас очень люблю, – с легкой растерянностью в голосе произносит мама, наклоняясь, чтобы поцеловать нас.

– И мы вас, – встаёт мой брат и тянет меня за локоть. Иногда мне кажется, что это его глупая привычка.