– Но я хочу другого.
– Другого не будет, – Рене говорила спокойно, но отметила, что ее раздражает повышенный тот Винса. – Не увлекайся, не надо этого делать. Все твои слова и твои ласки – все это драма с придыханием, замиранием сердца и слезами на глазах. Кто я тебе такая для этой деланной страсти?! И кто ты мне такой?
– Это я и хотел бы исправить.
– Никуда я с тобой не пойду, Винс! Прекрати.
Рене заметила, как он сразу покраснел от злости.
– Хорошо. Тогда снимай полотенце, – сказал Винс. – Хоть посмотрю еще.
Синее полотенце, в которое Рене обернулась после душа, в настоящее время было единственным элементом ее одежды. Она встала и протянула руку, чтобы освободить его край, но тут же замерла и усмехнулась.
– Раздевайся, тогда и сниму, – парировала она.
Винс вскинул взгляд, и Рене увидела на его лице выражение презрения, которое всегда доставляло ей какое-то тихое удовольствие.
– Ты со всеми своими… гостями, – он сделал ударение на этом слове, – такая смелая, или же только со мной? Знаешь ведь, что я не причиню тебе вреда.
Рене бесило каждое его слово, но еще больше то, что он мог вывести на эмоции ее. Она даже чувствовала жгучее желание дать ему пощечину, но вместо этого сорвала с себя полотенце и швырнула в его сторону.
– Сколько мне так стоять? – спросила она спустя полминуты. – И что ты тут не видел?
– Вот это и есть драма. Комедия. И ломаешь ее именно ты, а не я.
– Ты сказал, я и сняла. В чем проблема?
– Ты знала, что я сказал это впустую.
– Так что я должна была сделать?
– Сидеть, как сидела.
– То есть, сделать вид, что я тебе доверяю?
– Но почему? Почему хотя бы не попытаться?
Рене несколько секунд пристально всматривалась в лицо Винса, после чего покачала головой, вновь обернулась полотенцем и присела на корточки напротив парня.
– Потому что ты обманываешь нас обоих, Винс, – сказала она серьезно. – Ладно меня, но намного страшнее, что ты обманываешь себя, понимаешь?
Винс едва уловимо провел рукой по ее волосам.
– Неужели ты думаешь, что я бы выкидывал по семьдесят франков, если бы действительно не хотел просто быть рядом с тобой?
– Зачем?
– Ты мне очень нравишься.
Рене вздохнула и в смятении отвела взгляд.
Винс вновь погладил ее по голове, и этот жест, при определенных обстоятельствах, должен был красноречивее любых слов свидетельствовать о том, что он не врет. Но Рене не верила ему. Даже в те моменты, когда ей казалось, что она близка к тому, чтобы поверить, она начинала убеждать себя в неверии.
– Нравится эта квадратная челюсть? – Рене провела рукой по лицу. – Этот подбородок, торчащие скулы? А глаза? Посмотри на глаза. Переносица как горный хребет. Я же некрасивая, – она улыбнулась.
– Ты же сама прекрасно знаешь, что очень привлекательна. Или рвешься на комплименты?
– К тому же худая. И грудь первого размера, – она встала, отошла на два шага назад и хлопнула себя по груди. – Я же когда лежу, то реально выгляжу как доска, да?
Винс ответил усталым взглядом.
Рене попятилась к кровати и медленно уползла в дальний ее угол, как будто пыталась найти там убежище. Разумеется, она не боялась, но вдруг почувствовала удивление, словно впервые в жизни видела перед собой что-то диковинное.
– Винс, я не понимаю, – пробормотала она. – Почему ты не найдешь себе нормальную девушку, которая будет любить тебя только за такие вот спектакли?
– Ну… нормальные не любят таких как я, – он улыбнулся.
