Я не хочу его сейчас. Не хочу в своей голове, но физиология берет верх. Это что-то на животном уровне, когда ты не можешь устоять перед сильным мужчиной, который явно хочет обладать тобой.
Эй, он выбрал тебя. Тебя, глупая. Из всех идеальных моделей в зале он затащил сюда именно тебя, и твердость у него в паху говорит о вспыхнувшем в его венах желании.
Мне бы завыть от бессилия, чтобы не разорвало изнутри, да вот только меня все равно не оставят в покое.
Мог ли Кирилл измениться за эти четыре года?
Господи, конечно да. Это не месяц, даже не шесть, это огромный промежуток времени, за который человек может превратиться в свою полную противоположность.
Я только сейчас понимаю, что передо мной мужчина.
Он безжалостен, он силен. Кир вытащил компанию своего отца на такой уровень, что его конкуренты могут даже не пытаться высовываться – им остается лишь получать те объедки, те кости, которые Кирилл им кидает с доброй руки.
Это раньше, четыре года назад, он меня не тронул, даже когда я жалила его теми ужасными словами, стоя перед ним в свадебном платье с явным намерением сказать «да» другому через полчаса.
Все изменилось.
Мы изменились.
И мне пора бы свыкнуться с мыслью, что в этом мире я могу рассчитывать только на себя.
Воздушный замок рухнул, на его месте выросла темная, обвитая ядовитым плющом, высокая башня.
– Если ты меня ударишь, я пойду во все журналы, на каждый канал. Все узнают, что ты за человек на самом деле, – шиплю ему в лицо, вздергиваю подбородок, чтобы он понял – я не шучу.
Я пойду до конца в случае чего.
– Так я и не скрываю, девочка. Никогда не скрывал, особенно от тебя. Ты с самого начала все знала, пела мне о том, что тебя не заботит все это дерьмо, которое просто хлестало из меня, а оказалось, что тебе просто не хватало острых ощущений. Знаешь, Плакса, когда на девичники вызывают мужиков, чтобы погулять в последний раз, им хотя бы платят, а ты поимела меня бесплатно, – Кир взорваться готов от собственной злобы, что сочится из каждой клетки его тела. – Но ударить? Откуда это в твоей голове, Полина?
Первое время, когда Олег только начал показывать свой истинный облик, я не хотела верить в то, что это моя реальность. Когда муж кричал на меня, я закрывала глаза и в моей голове всегда была одна картинка: Кирилл, который шепчет, что мне надо потерпеть.
Совсем немного, он обязательно разберется, он все поймет и заберет меня из этого ужаса. Врачи два раза ставили мне угрозу выкидыша, я оставалась одна в пустой безжизненной палате и снова терпела.
Когда я истекала кровью и думала, что потеряла моего маленького ангела, новенькая девочка из штата прислуги сжалилась и дала мне телефон. Я по памяти набрала Кирилла и, захлебываясь рыданиями в истерике, умоляла его вернуться в мою жизнь, но холодный женский голос в трубке попросил не беспокоить ее мужа по пустякам.
Я устала терпеть.
Не могу разобрать, куда попадаю в первый раз, но глаза Кира распахиваются. Я бью наугад, бью сильно, как он сам меня когда-то учил.
Позволяю черноте окутать себя и вымещаю все это на Кирилле, который даже не пытается меня остановить. Он молча терпит мой припадок кислотной ярости, а я не чувствую даже намека на боль в руках, когда впечатываю кулаки в его жесткие мышцы.
Кир, кажется, ничего не чувствует.
Ему абсолютно плевать на все мои удары, он даже с места не сдвинулся.
Я зажмуриваюсь. Просто не могу сейчас посмотреть в его глаза. Боюсь, что ему все равно. Что я – пустое место, бешеная девка, которая зачем-то помяла ему идеально отглаженный костюм.
