Бегство из рая. Emigration.ru (сборник) - страница 13

«Эмиграция – это не только опыт жизни в параллельном мире, но и вход в новое направление в философии, способной обнажить суть человеческой действительности до белизны костей», «Я не еврей, я гораздо «хуже» (здесь можно смеяться), я настоящий изгой, одиночка, тотальный и безнадежный нонконформист. Когда кого-то унижали, это всегда унижали меня, благодаря этому у меня всегда были хорошие друзья и истинные враги. Увы, друзей стало меньше, значительно меньше, теперь мои друзья постигают философию эмиграции…», – сколько пронзительной, выстраданной мудрости в этих скупых мужских строках, сколько за ними пережитых испытаний.

«Мне хочется думать, что в Израиле люди ближе друг другу, их должно объединять чувство опасности, чувство постоянного присутствия врага. Или я ошибаюсь?» (В. Ободзинский)

Ну что ответить? Как неоднозначны люди и их поступки? Что нет логики в человеческом несовершенстве, и что даже в декорациях войны не только любят и сострадают, но и лгут, предают, изменяют, даже себе?

И всё же в мире людей есть огромный нравственный потенциал, когда мысли и переживания выходят за пределы географических границ, когда нормальная человеческая реакция на происходящие безумства, войны и катастрофы – это строки, обращенные к людям, которые еще не разучились чувствовать чужую боль. И строки эти написаны не у нас, на горящей земле, а в благополучной, элегантной Европе:

«Когда теракт происходит в любой точке Земли, я вижу вину в этом всего мира. Не знаю, как у вас, но здесь все новости начинаются с трупов, а заканчиваются либо футбольными победами либо бриллиантовой жизнью кинозвезд. Я все больше убеждаюсь в том, что мы живем в эпоху моральной гибели цивилизации».

Проза эмиграции. Новая волна. Новые имена. Чаще эта литература представлена на интернет-сайтах и самиздатом, в русскоязычных газетах и журналах; она еще не обобщена серьезными издательствами, еще не признана корифеями литературы и дотошными критиками, она еще в пути… В поиске форм и конструкций, стиля и ритма, но не сюжетов; сюжеты выбраны Временем, в котором живём и в котором заново учимся жить.

Если бы это были только примитивные штампы эмиграции о профессорах, моющих тарелки в грязных забегаловках, или об уборщиках мусора, имеющих третью степень по философии, о растерянных женах, сбегающих от молодых здоровых мужей к местным старцам-миллионерам или о рабском труде на чужих плантациях, о детях, заброшенных и забытых неудачливыми родителями или о бездомных, сломленных неудачами… Если бы только об этом, то можно было бы сказать, что это эмигрантская «чернуха», «негатив»; наслышаны и устали. Хотим, наконец, уйти и забыть!.. Но эмиграция стала не просто частью нашей жизни, она уже сама жизнь… и постепенно вытесняет все наши прошлые сюжеты на периферию памяти, чтобы когда-нибудь их уничтожить, сжечь, как забытые ненужные письма. И это опасно; беспамятство всегда разрушает личность, оно цинично и примитивно по своей сути, даже если мы и захотим всё забыть в силу инстинкта самосохранения.

«Жизнь нас несёт в своём потоке, мы подчиняемся так или иначе, даже если пытаемся переменить её ход. Наше прошлое "оттуда" и настоящее "здесь", эти две зоны не должны соприкасаться, так же, как два полюса высокого напряжения, в противном случае – возникает психический шок, который больно бьёт, а иногда убивает…», – читаю страницы Алекса Рубина из Чикаго. Странно, но я тоже к этому пришла, хотя не сразу. Старые фото, старые письма и адреса, номера телефонов «оттуда» – всё бережно храню, но признаюсь: на самой далёкой полке или в закрытых на ключ выдвижных ящиках стола… Помните детскую сказку о чёрной комнате, в которую вас просили НЕ ВХОДИТЬ?