– Нина, а ты знала, что Сеня сидел в тюрьме?
– Да, он рассказывал об этом.
– Он не упоминал при этом какие-то имена, фамилии.
– Имена, фамилии не называл, вспоминал только одного человека по кличке Ворон, который очень помог ему там. Говорил, что жизнью ему обязан, ибо, если бы не его заступничество, то его бы там прикончили или сам бы он с собой кончил из-за существующих там порядков.
– А что это за порядки, он не говорил вам?
– Нет, не говорил.
– Понятно. Будем разбираться. Спасибо за информацию.
– Но вы, же никому не расскажите о том, что я сказала.
– Нет. Но, если мне надо будет что-то сказать, то я с вами проконсультируюсь по этому случаю. Да, вот моя визитная карточка, если что-нибудь, то звоните.
Артем вышел из дома, на улице его ждал Сергей.
– Вы все хозяйство осмотрели? – спросил Артем.
– Да. А вы переговорили с Ниной?
– Да. Кое-что выяснили, но ребус еще не разгадан. Поехали?
– Поехали.
– А мне еще долго здесь сидеть?
– Посиди, или ты хочешь, чтобы тебя кислотой облили?
– Не хочу! – заныла девушка, – Здесь такая скукотище. Никуда не пойдешь.
– Почитай про Робинзона Крузо книжку. Ему было еще тяжелее. Ни телевизора не было, ни телефона. Представь, каково ему было, а он выжил, причем пищу еще себе добывал, а ты как на курорте живешь и еще жалуешься.
– Пошел ты со своими шуточками. Сам знаешь куда.
Утром, когда Артем шел на работу, его остановил Гриша Полищук.
– Артем, мне надо поговорить с тобой.
– Говори.
Гриша вел себя очень нервно, что очень редко бывало, ибо эксперт был человеком, уверенным в себе. Из чего можно было заключить, что у Григория появились неожиданные неприятности, которые он сам не может разрешить. Артем всегда был солидарен со своими сослуживцами, несмотря на свои личные симпатии.
– Давай отойдем немного в сторону. Разговор не для чужих ушей.
Они отошли в сквер, который находился возле райотдела, и сели на лавочку. Гриша закурил сигарету, предложил Артему.
– Я не курю.
– Я и не знал.
– Так что ты хотел мне сказать?
– Тебе передали дело Соколенко?
– Да.
– Ты требуешь эксгумации трупа?
– Это не я требую, а этого требует мать убитого.
Руки у Григория задрожали.
– А нельзя ли отменить эксгумацию?
– Это не я решаю. Это решает прокурор.
– Я не понимаю, зачем это делать. Ведь экспертиза уже была. – Эксперт волновался, его голос срывался то в крик, то переходил в шепот.
– Видишь ли, его мать считает, что сын не самоубийца, и хочет наказания убийц.
– Но этим ведь ничего не изменить. Сына не вернуть.
– Не знаю, зачем она это делает. Но почему тебя это волнует?
–Понимаешь, тут такое дело, – голос Григория перешел на шепот. – Понимаешь, меня попросили, и я допустил неточность в экспертизе. Когда её будет делать другой эксперт, то он найдет эту неточность. Ты знаешь, что может быть за это. А у меня семья, двое детей.
На Полищука было страшно смотреть – настолько он переменился, настолько был парализован диким страхом, на лице мольба о пощаде, а в глазах застыли слёзы. Артему было просто жалко своего коллегу, который общим-то не злоупотреблял своим положением, но исправно выполнял все команды своего начальства.
– А кто давал тебе такое распоряжение? – Спросил Артем и посмотрел на эксперта. Тот молчал, только в глазах мольба. Он понял, что задал бестактный вопрос.
– Так что ты написал не так?
– Понимаешь, тот парень действительно утонул, но он утонул в ванне, ибо в его легких была вода с хлоркой. Значит, он утонул в квартире или в собственном доме, а потом его привезли и бросили в ставок.
