Я открыла рот, подыскивая в голове какие-то слова, но Ядвига меня опередила:
– Да, – снова громко сказала она и повторила, – Да!
***
Время обеда. Нормальные люди давно видели сны, а в гипермаркете глубокая ночь – это обеденное время. Настюха посмотрела на часы:
– Еще 15 минут и пойдем…
– Что? – Я оторвалась от созерцания журналов в прикассовой зоне. Центр торгового зала и кассы довольно далеко друг от друга, но я хорошо видела не только фотографии на журналах, но и текст. Панорама – Любимый журнал питерцев…
– Я сказала, еще чуть-чуть и есть пойдем, терпеливо повторила подруга, привыкшая за последнее время к моему выпадению из реальности.
– Может, выложишь до конца, – она кивнула на коробки, – а я за едой? Ты что будешь?
Полностью сосредоточившись на зубной пасте, я начала соображать: хлеб – безвкусный, грубый, как наждачная бумага, овощи и фрукты скользкие, противные, с кусачим соком. Мясо? Но оно жесткое, и что бы получить достаточно калорий его нужно съесть очень много, и потом, оно начинает шевелиться в желудке. Может, молоко? Оно приятное, но тоже пустое, от него есть хочется еще больше.
– Юль, я беру круассаны и салат, а ты?
– Детское питание.
– С фруктами, овощами? В них мясо пресное, они же без соли.
– Нет, порошок, сухую смесь в железных банках.
– Хорошо, – она приняла мою заявку, хладнокровно, несмотря на то, что кошелек у нас общий, а мой обед обошелся раза в 2 дороже.
Нет, правильно, что я с ней встретилась. Не будь таких людей на земле, как моя Наська, добрых и заботливых, жизнь быстро бы закончилась. Остальные бы просто сожрали друг друга.
Мы поднялись в столовую, и она торжественно поставила передо мной железную банку «Нан», детского питания от 6 месяцев:
– Приятного аппетита, – и с воодушевлением занялась грибным салатом. Сняв герметичную крышку, я воткнула ложку в порошок, который взлетел над банкой белым облаком и осел на стол. Сидевшая напротив Наталья из отдела посуды громко чихнула. Я же, высыпав ложку себе в рот, захрустела, но смесь, собравшись о большой вязкий комок, налипла на зубы, язык, залепила горло и не глоталась, совсем. Я могла только тихонько дышать, но не проглотить, ни выплюнуть смесь не могла. Настя молча поставила передо мной кружку с горячим чаем.
– Это разводить нужно, она же, как пластилин, ты, что не знаешь?
– Нет, – выдавила я, наконец, продышавшись, – а ты откуда знаешь?
– У меня племянников трое и все искусственники. Так что или запивай, или разведи в кружке, как жидкую кашу, тебе помочь?
– Ты ей лучше титьку дай! – заржал рыжий водитель погрузчика и закашлялся, получив пластиковой бутылкой с кефиром по зубам. Все засмеялись, радуясь развлечению.
– Да, я, да, ты – он поднялся со стула…
– Сядь – осадил его начальник торгового зала, – а с тебя штраф, после смены подойдешь, – это уже мне.
Я бухнула в кружку одну, потом вторую ложку смеси, показалось жидко, добавила еще одну. Весь стол восемь человек с интересом наблюдали за моими манипуляциями. Я попробовало, тепло, питательно, жевать не нужно. Сойдет.
– Эй, подруга, – кассирша Тоня, облизывая ложку после торта, – а у тебя зубы не атрофируются после такой еды?
– Нет, – улыбнулась я во все триста шестьдесят три зуба, глядя ей в глаза.
Она поникла и отодвинулась вместе со стулом.
– Ты чего, – толкнула меня в бок Настя.
– Я, ничего, я кашу ем, хочешь?
Она сморщилась:
– Ты мне лучше…
– Шоколадку предложи, – закончила я за нее, и мы завершили обед на оптимистической ноте.
