Что меня поражает в смерти – тело, такое сложное, умное, произведенное миллионами циклов эволюции, вдруг становится никому, вообще никому не нужно. Миг перехода в иное состояние – всё, его не надо лечить, ласкать, выхаживать, а только лишь поскорей утилизировать. Оно перестаёт принимать пристойные позы, в этом будто бы скрывается насмешка смерти.
Есть еще значимые нюансы. Вторичные излучения, исходящие от оживающего существа, могут преобразовать Зерно по своим законам. Так бывает часто. По правде говоря, всегда. Третий закон Ньютона в биологии: действие равно противодействию. Тогда совмещаемые организмы превращаются в разделенный пространством, но все же единый, слоёный, вовсе не приятный на вид мясной пирог. Лапы-головы-хвосты с деталями Алтаря; осколками зеркал и гранулами параметрического усилителя.
Излучение Жертвы нельзя заменить искусственным подобием, механическим генератором света. Это энергетические руки живого, и только живого организма. Точнее, сейчас, увы – грубые лапы Голема. Когда-нибудь мы сможем превратить их в божественные пальчики! Нужно лишь найти количество бессмертной крови, способной вывести из нутра людей их извечных червей.
Вся Вселенная с началом испытаний ввязывается в схему Воскрешения, каким образом, – всё прояснится после, после, после. И каждый новый день наши лаборатории выявляют особенности взаимодействия света с материей, – бозонов с фермионами, лоскутки предостережений, которые мы вряд ли отследим до последнего, будто бы ничего не значащего знака.
Все сейчас податливое, каким никогда не был коррозирующий, жесткий материал жизни. Нечто такое золотое, полноценное, мягкое, пропитанное услужливой силой.
Ты тоже чувствуешь, дорогой мой неведомый друг?!
Какие вещи творятся за моей спиной! Эрка Стаса Ри отпустили в Дом.
Сектор Девон.
Когда-то он считался самым респектабельным Сектором. И сейчас остаётся, но лишь местами. Смесь стилей, нищета и роскошь, колоннады, базилики и норы. Образованные, прилично, даже как то вычурно одетые люди – и рядом нескончаемые бомжи Застенков.
Хонги.
Больные, дряблые, насквозь пропитанные ботулическими токсинами люди. Чаще всего – неприлично толстые, но есть и худющие. Потому что едят всякую дрянь со Свалок. Люди, осознающие свою ущербность, старающиеся, во что бы то ни стало стать лучше.
Стас привёл одного из них в Лаз. Подобрал на улице, и все. Неужели я выпадаю из потока событий, скажите мне?!
Искал Ливи. Ловил Детку. Где вы, ближайшие друзья?
Хетт совершенно задавлен каким-то своим проектом, буркнул невнятно что-то, и пробежал мимо, просыпая на ходу чипсы.
Мои Добрые Неведомые Друзья! Как неприятно быть таким, в низшей степени некомпетентным! Понимаете? Как будто тебя исключают из списка важных, ответственных персон, приглашенных на окончательную постановку Апокалипсиса. Ты теряешься в толпе безликих статистов. Лишаешься полнокровных впечатлений. Не успеваешь на набирающий ход поезд.
Сел на хвост тому, кто некоторым образом причастен к данному событию.
– Как это было? – плюхнулся на диванчик перед столиком дина Арена. – Видел тебя со Стасом Ри недавно. Вы ведь друзья?
– Мы все здесь приятели, достопочтимый дже, – заметил Арен, флегматично помахивая ложкой. – Так ведь сказано в нашем Уставе. Ри не отправился без провожатых. В прогулке по Дому его сопровождают родственные души. После введения в дело Колокола 3 душевная связь сохраняется трое суток. Можно подсказывать другу нужные слова при общении с инспекторами Пана, видеть чужими глазами, как телекамерами. Иногда Стас выключался из объединённого сознания и действовал по собственному усмотрению, – это опасно, разумеется, но как-то все обошлось.
